Прошел час, может быть, два, мы еще толком не окопались, как из-за построек выползли два тяжелых немецких танка и, перемещаясь вдоль обороны, приня­лись расстреливать наши «сорокапятки». Те тоже нача­ли огрызаться. Но их огонь по тяжелым танкам был как для слона дробинка. Немцы били точно. Выстрел — и нет пушчонки. Летят части орудий, куски человеческих тел… Обстановка накаляется.

Моими сослуживцами были студенты и крестьяне, журналисты и рабочие, художники и артисты. Признаться, солдат­ской дружбы у нас не было, была только подозритель­ность друг к другу. Обмундировали нас в старье. Прися­гу не принимали. Распорядок дня как у заключенных. Кормили плохо. Оружия не выдавали. Занимались стро­ительством оборонительных сооружений и расширени­ем аэродрома. Работали от зари до зари.

Пленный, усыпив бдительность конвоирующих и улу­чив момент, когда Юра Серов резко поскользнулся и упал на спину, ударяет сапогом в пах лейтенанту и бро­сается бежать. Пружинисто вскочив, Юра кинулся за убегающим немцем, нагнал его и уже начал хватать за фалды мундира, но в самый критический момент опять упал.

Страх — врожденная защитная функция нашего орга­низма. С этим задатком человек приходит в армию, ста­новится солдатом. Жизнь сложна, а человеческая пси­хика индивидуальна. Не все смелыми и решительными пришли на фронт, но сама боевая обстановка наклады­вала отпечаток, и они, как правило, ими становились. Каждого из нас с рождения окружал коллектив — семья, школа, соседи, товарищи по работе или учебе — и, на­конец, мы вливались в армейскую жизнь, с ее строги­ми, но разумными устоями воспитания и становления воина.

Да, боя ждали все, ждал и я. Но страшно стало, по-видимому, оттого, что все происходившее на наших глазах поразило все-таки своей неожиданностью. К этому я психологически еще не был готов. Появились первые признаки недовольства собой, своим собственным бессилием. Я ловил себя на мысли: «Не сон ли это?» Нет, это был не сон. «Вон они, перед нами — танки. Пока они далеко, но скоро будут и здесь…».

Часов в десять-одиннадцать в небе появились 27 вражеских бомбардировщиков Ю-87. «Неужели по нам?» — с опаской посматривали разведчики на приближающиеся самолеты. Но нет, «Юнкерсам» не до нас — они бомбили Шляхово. Бомбили, не снижаясь. Затем развернулись, прошли еще раз над селом и улетели. Мы терялись в догадках — возможно, к противнику просочились сведения о размещении в селе штаба нашей дивизии?

Во многих письмах, даже «треугольниках», скреплен­ных мякишем хлеба, пересылались вложения — крупные денежные купюры — по 30 или 50 рублей. Мы читали такие письма более внимательно и, если в них не было ссылки на пересылаемые деньги, изымали. За день таких бумажек набиралось много.