Отрезанные блокадой от Большой земли, мы были свободны работать без указаний начальства, без воспитующей и карающей силы, к которой были приучены со школьных лет. В семье, школе, конечно, учили добру, справедливости, понятию чести. Мы искренно верили, что эти идеалы будут достигнуты при коммунизме. Но рядом была неправда, унижение, страх; двойственность действительности стала уродливой нормой жизни.