Боевое крещение

220 мотострелковая дивизия полковника Поплавского была поднята по тревоге и приступила к отмобилизованию и приведению своих частей в полную боевую готовность. В гаубичном артиллерийском полку дивизионы были укомплектованы в основном кадровым составом, поэтому незначительное количество запасников и автотракторная техника, приписанная из народного хозяйства, поступили уже к исходу первого дня. Характерным для полка было то, что в нем преобладали молодые командиры.

30 июня 1941 года началась погрузка войск в железнодорожные эшелоны и отправка их на фронт. На станции Липецк грузился 660-й гаубичный артиллерийский полк. Второй дивизион, которым я командовал, убывал головным эшелоном. Попрощались с семьями, и в назначенное время эшелон тронулся с места и стал набирать скорость. Гарнизонный оркестр исполнял марш «Прощание славянки». Бойцы и командиры очень волновались, некоторые даже прослезились. Многие из них и подумать не могли о том, что этот марш для них был действительно прощальным…

Гаубицы М-30 на походе, лето 1941 г.

Перевозка войск по железной дороге проводилась скрытно. Информация о районах предназначения частей и маршрутах движения эшелонов до личного состава не доводилась. В пути следования соблюдалась строжайшая дисциплина. Эшелоны усиленно охранялись, особенно на остановках. В ходе продвижения эшелона на запад возникли неприятности. На одном из перегонов с паровоза был подан сигнал «воздушная тревога». Эшелон остановился и тут же был атакован тремя пикирующими бомбардировщиками. Личный состав дивизиона был рассредоточен; красноармейцы и командиры вели огонь из стрелкового оружия, но он был неэффективен.

В результате воздушного нападения был убит командир орудия шестой батареи, пятеро бойцов получили ранения, разбит вагон с продовольствием. После ликвидации последствий авиационного налета, эшелон возобновил движение. 5 июля мы прибыли на станцию Витебск. В городе шли ожесточенные бои, там был сущий ад. На станции стояли шесть эшелонов с войсками, горючим и боеприпасами, которые подвергались артиллерийскому обстрелу. Вскоре прилетела большая группа «юнкерсов» и нанесла бомбовый удар. В одном из эшелонов стали рваться боеприпасы. Трудно передать словами то, что творилось на станции.

Закончился авиационный удар, эшелоны спешно уводили в сторону Смоленска. Мой эшелон угнали на станцию Крынка, где он разгрузился и сосредоточился в лесном массиве в пяти километрах от станции и приводил себя в порядок. Днем 6 июля в сторону Витебска шли войска механизированного корпуса. В его колоннах организованно следовали танки, мотопехота, артиллерия на механической тяге. Мои бойцы с воодушевлением наблюдали за движением механизированных частей. У них рождалась надежда на то, что фашисты будут остановлены и отброшены, но они еще не знали истинной обстановки в Витебске. Там непрерывно грохотала канонада, ночью в небе отражалось огромное зарево, город горел…

Дивизия полковника Поплавского готовилась к наступлению. Она должна была разгромить противника в районе Витебского аэродрома, форсировать Западную Двину, выбить немцев из Витебска и гнать их на Полоцк. Командир артиллерийского полка подполковник Чернобаев поставил задачу: второму дивизиону поддержать наступление моторизованного полка полковника Бурмистрова. Такая слишком общая постановка боевой задачи почти ничего не давала для принятия решения. Никаких конкретных данных обстановки не было. Это меня сильно удручало, я нервничал и возмущался тем, что двое суток простояли в лесу и не организовали по-настоящему бой с врагом. Возвратясь в дивизион, я собрал командиров батарей и взводов, проинформировал их о боевой задаче и приказал готовиться к выдвижению в район боевых позиций. Вскоре колонна была построена и двинулась к предстоящему месту боя. При подходе дивизиона к Витебскому аэродрому, колонна была обстреляна шестиствольными минометами противника.

К пяти часам утра дивизион развернулся на огневых позициях в боевом порядке моторизованного полка. Справа и сзади дивизиона стояли подбитые наши самолеты. Спереди находилась мотопехота, ее бойцы располагались в мелких окопчиках. Шла интенсивная ружейно-пулеметная перестрелка. Артиллерийские батареи стали на прямую наводку, и орудийные расчеты приступили к оборудованию позиций, так как единственной прикрывающей их маской являлась высокая трава, которая буйно росла на всем поле аэродрома. Задача артиллеристов заключалась в том, чтобы под интенсивным огнем противника, в короткий срок, оборудовать площадки для орудий, отрыть щели для себя и погребки для снарядов, а также укрытия для тягачей. В 6.45 утра седьмого июля по приказу командира моторизованного полка дивизион открыл беглый огневой налет по противнику, засевшему в ангарах и авиационных мастерских. Подразделения мотополка пошли в атаку и ворвались в авиамастерские, но под натиском превосходящих сил противника вынуждены были отходить в исходное положение.

Примерно в 8.00 противник нанес по нашим частям авиационный удар и мощный огневой налет артиллерией, после чего его моторизованные части начали атаку: впереди двигались танки, пехота шла за танками тремя волнами. Вражеские солдаты следовали в сомкнутом строю с винтовками наперевес. На правом фланге каждой волны двигались знаменосцы и барабанщики. Я видел, как буквально по пятам откатывающихся подразделений мотопехоты следуют фашисты, и чувствовал приближающуюся опасность для своих батарей. Она заключалась в том, что если мотопехота не остановится на исходном рубеже и отойдет в глубину, то батареи не успеют сняться с огневых позиций, и вынуждены будут вступить в рукопашную схватку, а может и погибнуть в ней. Необходимо было принять твердое решение – стоять насмерть. Подпустив противника на 300-400 метров, дивизион открыл огонь по танкам и сразу поразил 5 машин. В башню одного из танков пришелся такой удар гаубичного снаряда, что ее сорвало с погона и отбросило в сторону. Немецкие танкисты выскакивали из горящих машин и пытались спастись бегством, но тут же уничтожались огнем нашей пехоты.

Вражеская пехота шла напролом. На правом фланге немцы ворвались в боевые порядки мотопехоты и четвертой батареи моего дивизиона. Началась рукопашная схватка. Здоровенный рыжий немецкий офицер кричал: Russen, ergebt euch!

Pz-lV Ausf.D, 6-я танковая дивизия, лето 1941 года.

Появились первые убитые и раненые дивизиона. Тем временем подошли еще две волны пехоты противника. Пятая и шестая батареи открыли по ним залповый огонь картечью. Они буквально «выкашивали» приближающуюся пехоту врага. Огонь батарей наращивался огнем стрелкового оружия мотопехоты. И вот наступил момент, когда немецкая атака захлебнулась. Этим тут же воспользовались командиры батальонов моторизованного полка. С возгласом «За Родину, за Сталина, в атаку, вперед!» они поднимали свои подразделения для завершения разгрома врага. Но силы были неравные, и советские части отошли на исходные позиции. А через небольшой промежуток времени следовала очередная психическая атака врага. Таких атак в течение дня было шесть, и все они были отражены с огромными потерями для противника. Мой дивизион подбил и сжег 18 вражеских танков, уничтожил и вывел из строя до 400 солдат и офицеров противника, но и сам потерял в этом бою около 200 человек убитыми и ранеными. В результате артобстрелов и ударов вражеской авиации было повреждено три гаубицы и пять тракторов ЧТЗ.

С наступлением сумерек бой затихал. В воздухе застыл удушливый запах гари. На огромном поле стонали раненые: одни сдержанно, другие громко звали на помощь своих матерей. Среди множества убитых были и русские, и немцы. Смерть уравняла их на одном поле боя, навсегда загасив горячее стремление жить и бороться, только мундирами различались их спокойно лежавшие тела. Горластый динамик, коверкая русский язык, орал совсем рядом, где-то в районе авиамастерских: «Красный армий есть разбит. Сопротивлений неполезно. Сольдатен унд офицерен, уничтожайте коммисарен, сдаваться плен!» Закончился первый день боя – день боевого крещения частей дивизии полковника Поплавского.

Оказалось, что 220 МСД вела бой с 3-й танковой группой противника. Но получилось так, что вместо того, чтобы «выбить противника из Витебска и гнать его на Полоцк», наша дивизия вначале вела встречный бой в Витебске, а затем была вынуждена с боями отходить в сторону Смоленска. Расчетливо спланированным действиям немцев мы могли противостоять лишь своим яростным сопротивлением, которое выражалось в непрерывных контратаках с огромными потерями. Немцы были сильнее, инициативнее, первыми наносили удары, навязывали бой, и все же не сумели сломить упорство людей, для которых победа над врагом была дороже жизни. У многих еще не было нужного боевого мастерства, но была безграничная отвага, часто жертвенная и этим великая.

Тогда еще никто не знал, как закончится эта война, и о чем будут говорить и помнить наши потомки – о героизме мертвых и живых, или еще и обвинят нас в том, что плохо воевали…

Подготовка материала: Ирина Егорова