Гибель корабля

В статье, опубликованной после войны в журнале «Мару», доктор Ясума писал:

«В тот момент не было никакого другого выбора, как прыгнуть в бурные волны в надежде, что спасут эсминцы охранения. Я обошел всех раненых, испытывая глубокое чувство вины. Все они были настолько погружены в себя, что едва взглядывали на меня и только кивали молча на прощание. Охваченный острой жалостью, я не мог сказать им не слова. Командир с бледным лицом стоял рядом со мной, вглядываясь в лица собравшихся на полетной палубе. Затем он спокойно прошел на носовую часть корабля… Я посоветовал беднягам терпеливо дожидаться шансов на спасение и спустился по канату в воду…»

Матрос Суа пытался держаться на полетной палубе, когда коммандер Араки приказал ему спуститься на несколько палуб вниз, в одну из радиорубок, чтобы взять там ряд важных документов. Позже Суа так описал этот эпизод в своем дневнике:

«Я спускался вниз с великим из-за ужасного крена трудом. Найдя эти дурацкие документы, я заметил на переборке несколько надписей, сделанных графитом. Некоторые из них были патриотического содержания с пожеланиями долгой жизни императору и процветания императорскому флоту. Но рядом с ними было несколько карикатур на наших офицеров с оскорбительными надписями. Было забавно осознавать, что в то время, как «Синано» тонул, какой-то чудак нашел время выразить таким образом свои чувства, прежде чем подняться наверх.

После 8.00 кэптен Абэ передал по семафору на эсминцы «Хамакадзе» и «Исокадзе» приказ, в котором говорилось, чтобы они приблизились к нему для подачи буксирных канатов.

Энсин Сода скептически покачал головой, когда увидел, как два эсминца приблизились к носовой части «Синано». Водоизмещение обоих около 5000 тонн. Ну как они могут буксировать 72000-тонный авианосец, заполненный к тому же тысячами тонн воды?

На эсминцы было подано по стальному канату толщиной два дюйма. Они попытались потянуть авианосец за собой, но тщетно – «Синано» не сдвинулся с места. Его масса была явно непосильна для небольших кораблей. В конце концов, канаты лопнули. Их снова завели на борт эсминцев, на этот раз закрутив вокруг тяжелых артиллерийских орудий, чтобы – крепче держались. Но и без второй попытки всем было ясно, что канаты непременно разорвутся, при этом еще и ранив многих людей. Кроме того, крен «Синано» увеличивался буквально на глазах, и, казалось, что он может пойти на дно в любую минуту.

Кэптен Абэ приказал убрать канаты, и два эсминца отошли от авианосца. Это была его последняя попытка спасти корабль. Командир обратился к своему старшему помощнику кэптену Миками:

— Наше положение безнадежно. Что еще можно сделать для спасения «Синано»?..

У кэптена Миками не было ответа. Когда он сразу же после атаки проводил свой первый осмотр авианосца, ему уже тогда было ясно, что жизненно-важные отсеки корабля получили серьезные повреждения и каждую минуту в пробоины вливаются тонны воды. Одного он не мог знать: когда крен достигнет критической точки и авианосец перевернется…

Около 10.00 лейтенант Савамото попросил разрешения у кэптена Миками снять портрет императора и отнести в безопасное место. Старший помощник передал его просьбу кэптену Абэ, который дал такое разрешение.

Приблизившись к портрету, молодой офицер отдал церемонный поклон и потянулся за ним. Кэптен Абэ наблюдал за его действиями.

Лейтенант Савамото положил портрет на стол, завернул его сначала в водонепроницаемую бумагу, затем в брезент, к драгоценному портрету прикрепил спасательный пояс: в любом случае портрет императора останется на плаву. Бесценный пакет был передан радисту Ямагиси.

Тем временем эсминцы подошли к авианосцу, чтобы принять на борт больных, раненых и подобрать матросов, прыгнувших в воду. Крен авианосца достиг 30˚. Авианосец был на грани гибели.

— Кэптен Миками, — обратился кэптен Абэ к старшему офицеру, — мне тяжело говорить об этом, но пора покинуть авианосец. Надо спасать себя. Немедленно передайте этот приказ личному составу. Я хочу, чтобы они использовали свой шанс спастись.

Приказ был передан личному составу в 10.18. Тотчас многие стали прыгать в море, присоединяясь к сотням других людей, которые сделали это раньше, не дожидаясь приказа. Опытные моряки бросали за борт любые плавучие предметы, чтобы помочь людям продержаться на воде. Не было ни спасательных шлюпок, ни плотов.

На борту эсминца «Юкикадзе» лейтенант Сибата постоянно докладывал кэптену Тераути о ходе работ по спасению людей. Кэптен Тераути, наблюдая за сотнями людей, которые карабкались по сходням и прыгали в воду с борта авианосца, сказал:

— Лейтенант, не подбирайте матросов, которые кричат, взывая о помощи. Такие слабые люди не нужны нашему флоту. Подбирайте только сильных, которые сохранили спокойствие и мужество…

Лейтенант Сибата признавался потом, что съежился от ужаса при – мысли о том, что служит под командованием такого человека.

С эсминца «Юкикадзе» морякам бросали в воду спасательные концы. Люди держались за них до тех пор, пока их не поднимали наверх. Иные же, слишком ослабленные, разжимали пальцы и уходили под воду. Большинство моряков утонуло, не дождавшись помощи.

Кэптен Абэ остался один с офицерами штаба. Наступило время прощаться. Надо было спешить. Все они крепко держались за столы, стулья, трубы, чтобы не упасть.

—Господа, вы получили мое разрешение покинуть «Синано». Вы преданно и доблестно служили с того момента, как мы впервые встретились. Я горжусь каждым из вас. Вы уходите с моей благодарностью за вашу самоотверженную службу на «Синано», но более всего – за вашу преданность императору и империи. Пусть вас никогда не покинет вера в Японию и ее победу. А теперь – идите!

Кэптен Миками, ухватившись за спинку стула, ответил от имени офицеров штаба:

— Сэр, очень приятно слышать ваши благодарности и похвалы. Мы оправдаем надежды Японии… Надеюсь, вы покинете авианосец вместе с нами?

Кэптен Абэ какое-то время помолчал.

— Кэптен Миками, офицеры штаба, я останусь здесь до конца. Я был участником битвы у Мидуэй и видел, что адмирал Ямагути и кэптен Коно не покинули «Хирю». Я считаю, что так должны поступать все командиры. Прощайте, господа!

Японские командиры были настолько воспитаны в самурайских традициях и в духе уважения к своим командирам, что никому даже и в голову не пришло ему возразить. Один за другим они проходили мимо своего командира, отдавая ему честь и прощаясь с ним.

Кэптен Абэ, обратившись к своему старшему помощнику кэптену Миками, попросил его передать последние свои слова семье:

— Скажите им, что я глубоко сожалею по поводу гибели корабля и один несу за это ответственность. Передайте им мои благословения. Они в моей памяти до последнего дыхания. Моя жена пусть останется преданной и верной императору Японии. Пусть воспитает моего сына в старых традициях. Попросите их хранить память обо мне. Пусть приходят помолиться за меня в храм…

Неожиданно «Синано» еще больше накренился, и старшина-радист Ямагиси с портретом императора, привязанным к поясу, упал за борт. Старшина ушел было на глубину, но несколько взмахов его сильных рук подняли его на поверхность. Однако он почувствовал, что вода затягивает его с такой силой, будто сотни рук тащат его вниз. Что случилось?! И тут он увидел такое, отчего его глаза расширились от ужаса: громадный подъемник авианосца, который использовался для того, чтобы поднимать и опускать самолеты, был широко открыт, образовав в воде гигантскую воронку, затягивавшую в себя десятки матросов. Они дико кричали и прилагали отчаянные усилия, чтобы спастись, но их неудержимо несло к страшному жерлу, и они бесследно исчезали в утробе корабля…

Радист Ямагиси с ужасом думал, что он вместе с другими жертвами тоже будет затянут в этот громадный водоворот. К счастью, он ухватился за какую-то штуковину, соединенную с бортом. Крепко держась за нее, он огляделся и заметил канат, свисавший с полетной палубы. Ему удалось ухватиться за него. По канату он взобрался наверх, перебрался через всю палубу, перелез через леера левого борта, и опять бросился в воду.

Будучи отличным пловцом, радист Ямагиси постарался отплыть от «Синано» как можно дальше. Он не хотел быть вблизи судна, когда оно пойдет на дно. Отплыв на порядочное расстояние, он оглянулся и отдал честь погибающему кораблю. Увидев двухметровый деревянный трап, плававший неподалеку, он ухватился за него, а затем стал толкать его по направлению к группе матросов, которые из последних сил пытались удержаться на воде, покрытой нефтью, и спас их. Затем он увидел матроса Когури, которого знал с первого своего дня на «Синано». Он окликнул его, и тот уцепился с ним рядом за трап. Признательности его не было предела. Ведь он видел множество своих сверстников, почти подростков, которые, выкрикивая слово «мама», навсегда уходили на океанское дно. Сам он стоически ожидал помощи с эсминцев.

Ямагиси, заметив большое бревно, качавшееся на волнах, ухватился за него. Чуть погодя, он дал возможность спастись и другим бедолагам с перемазанными нефтью лицами. Один из них, самый молодой, совершенно не умел плавать. Плавание было обязательным предметом в училище Этадзима, но не в ВМС Японии.

Ямагиси крикнул юнцу:

— Не паникуй! Расслабься! Выполняй все, что я тебе буду говорить. Не толкай бревно вниз. Только слегка держись за него, чтобы удерживаться на поверхности. Смотри в подветренную сторону…

Наконец к ним подошел эсминец «Юкикадзе». С его бортов свисало множество канатов, на концах которых было по петле. Спасаемые должны были влезть в петлю, просунув ее себе под мышки, и тогда их поднимали на борт.

Едва радист Ямагиси очутился на палубе эсминца, он ощутил острую боль в подбородке, но где и когда ее получил, вспомнить он не мог. Офицер медицинской службы, не применяя обезболивающих средств, стал накладывать швы.

Ямагиси закричал от резкой боли.

— Будь благодарен, что остался жив и испытываешь боль. Многие уже ничего не испытывают, — сказал врач. Раненый быстро согласился с ним.

Лейтенант Йокоте, командир зенитной секции, передал матросу Суа приказ о том, что весь личный состав может покинуть авианосец. Позже матрос так описал эти события:

«Когда нас освободили от своих обязанностей, я спрыгнул с левого борта авианосца в воду, и меня вместе со многими моими товарищами сразу засосало в огромное вентиляционное отверстие. Большинство напрасно взывали о помощи, исчезая навсегда в утробе корабля. Когда я уже потерял последнюю надежду спастись, мне удалось ухватиться за какой-то трос и выбраться наружу. Я вскарабкался на палубу и прыгнул в воду с носового буля. Как только я отплыл от «Синано» я ухватился за большое бревно. Некоторые мои товарищи пели, чтобы подбодрить других матросов, пока нас не поднимут. Оглянувшись, я увидел, что «Синано» сильно накренился вправо. Это было страшное зрелище. Такой громадный корабль и – такая ужасная судьба…

Неподалеку от меня три бывалых матроса вцепились в длинную балку. Молодой же, не умевший хорошо плавать, подплыл к ним, захлебываясь водой. Он умолял старших позволить ему ухватиться за бревно, говорил, что у него уже заболело горло от проглоченной нефти. Один из тех сказал:

— Убирайся прочь! Здесь больше нет места!

Когда этот молоденький стал еще громче молить о помощи, другой ударил его и сунул его голову в воду. Я смотрел на все это в настоящем шоке, но ничего не мог поделать. Мальчик еще раз показался на поверхности, отчаянно барахтаясь. Изо рта у него выбила струя воды. Он громко закричал от ужаса. Я окликнул его, чтобы он плыл ко мне, и стал толкать бревно к нему. Но было уже поздно: он тихо и кротко скрылся под волнами. Как печально, подумал я, не испытывая никаких чувств. Смерть была вокруг меня везде. На моих глазах люди погибали сотнями, что значила еще одна смерть?

Наконец эсминец «Юкикадзе» подошел к нам. Матросы на борту кричали нам, чтобы мы просовывали ноги в петли на конце канатов, которые они сбросили с борта, и они поднимут нас наверх. К тому времени в животе у меня стало урчать от голода, а тело одеревенело от холода. Я сомневался, что найду в себе силы, чтобы закрепить петлю вокруг своего тела. Мне удалось схватить канат и я подумал: «Наконец-то спасен!» – но группа охваченных паникой матросов буквально облепила меня. Они рвали канат на себя, а меня самого спустили в воду. Я ушел в глубину на метр или больше, но, найдя в себе силы, всплыл на поверхность. Заметил другой канат и ухватился за него. Мои силы были на исходе. Продел петлю под мышки и помахал матросам на эсминце. Меня быстро подняли, освободили от пут и дали стаканчик виски. Я сразу согрелся. До чего же это было приятно!».

После того, как кэптен Абэ попрощался с офицерами своего штаба, Энсин Сода, главный старшина штурманской группы, сказал кэптену Накамуре, что пора покинуть корабль. Но у штурмана не было намерения покидать «Синано». Он сказал:

— Я хочу остаться с кэптеном Абэ до самого конца. Пожалуйста, уходите с корабля один.

Младший офицер, уважая пожелание старшего, повернулся и стал ползком пробираться на нос корабля. Там собралась большая толпа матросов, которые не решались прыгать в холодную воду.

— Прыгайте через борт, — крикнул Сода. – Если вы не сделаете этого, вас попросту затянет вместе с авианосцем, когда он пойдет на дно. А это может случиться в любую минуту. Давайте, ребята, прыгайте за мной!

Прыгнуть решились не многие, — большинство было парализовано страхом.

Энсин обратился к одному молодому матросу, вцепившемуся в поручни на палубе:

— Давай, сынок, прыгай вместе со мной.

— Я не умею плавать, сэр! – выпалил тот.

— Ничего, не волнуйся. Я тебе брошу бревно, и ты сможешь держаться за него и плыть.

Видя, что молодой матрос охвачен страхом и не может двинуться с места, энсин Сода оторвал его руки от лееров и столкнул его за борт. Таким образом он отправил в воду еще четырех матросов. А затем прыгнул сам. Он был прекрасным пловцом, не боялся холодной воды, и стал подталкивать матросов одного за другим к большому бревну, дав им возможность крепко ухватиться за него. Потом начал толкать бревно.

— Держитесь, парни, мы должны спастись! Держитесь и работайте ногами. Теперь все вместе. Мы выберемся отсюда!

Горстка матросов с «Синано» медленно удалялась от погибающего авианосца. Плыли мимо других таких же группок и одиноких моряков, искавших спасения. Энсин Сода с товарищами проплыли почти 200 ярдов от авианосца, когда услышали ужасный шипящий звук похожий на хрип умирающего зверя. Он оглянулся и увидел, что нос «Синано» встал почти вертикально. Все люди в море на сотни ярдов вокруг смотрели широко открытыми глазами на агонию своего корабля. Они видели множество своих товарищей, отчаявшихся от безысходности и цеплявшихся за леера в смиренном ожидании смерти.

Почти в один голос офицер и спасенные им матросы прокричали:

— «Синано», банзай!

Наступили последние мгновения «Синано». Весь содрогаясь, словно рыдая о несбывшихся надеждах, под грохот взрывов, рев вырывающегося пара, треск ломающихся переборок, авианосец ушел под воду. Ушли в пучину кэптен Абэ, энсин Ясуда и штурман Накамура, пожелавшие разделить судьбу со своим кораблем. Образовавшаяся воронка поглотила и их, и погребенных заживо в чреве корабля, и сотни других беспомощных людей, облепивших авианосец.

Примерно в полумиле от «Синано» энсин Сода покачивался на волнах в ожидании спасателей. Прошло несколько часов после того, как он покинул авианосец, и теперь энсин жестоко страдал от холода и усталости. Он пережил гибель одного за другим своих молодых матросов и стал свидетелем последних минут «Синано».

В конце концов его заметили с эсминца и бросили ему канат. Последними усилиями воли он заставал себя надеть петлю. Спасатели подбадривали его криками, но он уже не слышал их, потеряв сознание. Его подняли на борт и привели в чувство.

В 14.00, когда «Синано» уже более трех часов покоился на дне океана, спасательные работы были прекращены. Командир дивизиона эсминцев кэптен Синтани отдал приказ отправить радиограмму в штаб императорского флота Японии, на военно-морскую базу Йокосука. Телеграмма была следующего содержания:

«…из 2515 человек личного состава, находившегося на борту «Синано», 1435 человек погибли; спасено 1080 человек, в том числе: офицеров 55; матросов и старшин 993; гражданских лиц 32. Спасен портрет императора, который находится на борту эсминца «Хамакадзе». Все секретные документы утонули вместе с кораблем в закрытом сейфе».

Во сне я почувствовал, что кто-то будит меня. Я немедленно поднялся. Поступило донесение из центрального поста.

— Кэптен, гидролокатор зафиксировал взрыв на большой глубине вдали от нас. Вахтенный офицер просил доложить вам свое предположение, что это затонул японский авианосец…

— Хорошо, спасибо, — сказал я и посмотрел на часы: было 10.55.

«Синано», самый крупный авианосец в мире, затонул через 17 часов после выхода в свой первый боевой поход, в среду, 29 ноября 1944 года, в точке 33 градуса 7 минут северной широты, 137 градусов 4 минуты восточной долготы в 65 милях юго-восточнее ближайшего побережья…

В 18.30 мы начали передавать в Перл-Харбор донесение о нашей атаке. Было приятно сознавать, что я возвратился в ряд перспективных офицеров. Мое донесение безусловно порадует адмирала Локвуда. Возможно, он даже поставит мой портрет на свое пианино.

Э П И Л О Г

Спасенные члены экипажа «Синано» были доставлены на эсминцах на остров Митсуко и размещены в бараках, которые ранее использовались как изоляторы для больных инфекционными болезнями. Морякам эсминцев сход на берег был также запрещен. ВМС Японии намеревались скрыть от общественности факт существования «Синано» и его гибель.

Группе оставшихся в живых офицеров было приказано прибыть в императорское военно-морское министерство в Токио, где началось совершенно секретное расследование причин гибели «Синано».

Энсин Сода писал позже, что чувствовал себя как обвиняемый на судебном процессе. Его засыпали вопросами и почти не давали времени на ответы. Когда же он слышал вопросы, задаваемые другим офицерам, его охватывало такое негодование против высокопоставленных бюрократов, что у него поневоле руки сжимались в кулаки. Он сделал вывод, что те, кто действительно был виновен в гибели «Синано» пытаются теперь всю вину свалить на тех, кто выжил.

Офицеры «Синано» обвинялись в том, что не смогли выровнять крен авианосца путем затопления отсеков левого борта при использовании водоотливных средств. В действительности выровнять крен было невозможно из-за того, что кингстоны левого борта оказались выше уровня воды, — не стало возможности забирать воду для затопления отсеков противоположного борта. Кроме того, Техническая миссия США в Японии отметила в 1946 году, что система противоторпедной защиты на «Синано» была крайне несовершенна. Указывалось также, что в котельных было применено горизонтальное расположение бимсов, и от силы торпедных ударов по правому борту бимсы в котельном отсеке №3, словно тараны, проделали огромные пробоины в прилегающей переборке, что привело к затоплению котельного отсека №1.

В заключении Отчет Технической миссии США в Японии отметил: «Из всех, с точки зрения японцев военно-морских катастроф потеря «Синано» была наиболее удручающей. Третий и последний из боевых суперкораблей был потоплен на второй день своего боевого похода. Шок, который пережило японское военно-морское министерство, легче представить, чем описать».

В 1969 году командование ВМС США приняло решение, что атомная подводная лодка «Снук» должна провести испытания нового образца торпеды со стрельбами, а для этого понадобилась фактическая цель. Жребий выпал на подводную лодку «Арчер-Фиш». Она прибыла в воды мористее Сан-Диего, штат Калифорния.

С подводной лодки «Снук» последовал торпедный залп, и прямое попадание раскололо «Арчер-Фиш» на две части.

Прославленная подводная лодка, которая была отмечена благодарностью в приказе президента США за свой пятый боевой поход, ушла на океанское дно.

Источник: Инрайт Д. «Синано» — потопление японского секретного суперавианосца. — М.: Воениздат, 1991.