Гриф "Совершенно секретно" и "Особой важности"

В последние десятилетия опубликованы документы, имевшие до недавнего времени гриф «Совершенно секретно» и «Особой важности», непосредственно относящиеся к деятельности Главного управления лагерями, сокращенно ГУЛАГ. Таким образом, стали доступными для изу­чения и анализа документы, относящиеся к трагическим страницам отечественной истории. Исто­рия ГУЛАГа начинается с постановления Политбюро ЦК ВКП(б) о массовом использовании труда заключенных, законодательно закрепленного постановлением СНК СССР «Об использовании тру­да условно-заключенных», принятым в июле 1929 года.

Для руководства лагерями в апреле 1930 года в составе ОГПУ было создано Управление лагерей (УЛАГ), с октября 1930 года реорганизо­ванное в Главное управление лагерями.[1] Таким образом, ГУЛАГ был создан в 1930 году, хотя концлагеря, например Соловецкий лагерь особого назначения, существовали и раньше, фактиче­ски существовал до 1956 года, а упразднен в 1960 году. Мы будем рассматривать период его фак­тического существования с 1930 по 1956 годы.

Кроме ГУЛАГа в состав ОГПУ в разные годы входили и другие главки, например: ДАЛЬ-СТРОЙ, Главное управление лагерей железнодорожного строительства (ГУЛЖДС), Главное управление лагерей лесной промышленности (ГУЛЛП), ГЛАВПРОМСТРОЙ, ГЛАВСПЕЦЦВЕТ-МЕТ, ГЛАВСПЕЦНЕФТЕСТРОЙ, ГЛАВСЛЮДА, ГЛАВСПЕЦСТРОЙ, ГЛАВГИДРОВОЛГО-БАЛТСТРОЙ, ГЛАВГИДРОВОЛГОДОНСТРОЙ, ГЛАВГИДРОСТРОЙ, ГУ АВИАЦИОННОГО СТРОИТЕЛЬСТВА, ГУЛ ГОРНО-МЕТАЛЛУРГИЧЕСКИХ ПРЕДПРИЯТИЙ. Известны имена тех, кто в разные годы возглавлял ГУЛАГ: Эйхманс Ф.И. (апрель-июнь 1930); ст. майор г/б Коган Л.И. (1930-1932); комиссар г/б 3 ранга Берман М.Д. (1932-1937); див. интендант Плинер И.И. (1937-1938); Филаретов Г. В. (1938-1939); ком. див. Чернышев В.В. (1939-1941); ген.-лейт. Наседкин В.Г. (1941-1947); ген.-майор Добрынин Г.П. (1947-1951); ген.-лейт. Долгих И.И. (1951-1954); ген.-майор Егоров СЕ. (1954-1956). [2]

Деятельность ГУЛАГа контролировалась и направлялась на самом высоком уровне. Напри­мер, на заседании Президиума Верховного Совета СССР, посвященном вопросу «О досрочном ос­вобождения заключенных» 25 августа 1938, Сталин говорил: «Правильно ли вы предложили пред­ставить им список на освобождение этих заключенных? … Нельзя ли дело повернуть по-другому, чтобы эти люди оставались на работе — награды давать, ордена, может быть? А то мы их освобо­дим, вернутся они к себе, снюхаются опять с уголовниками и пойдут по старой дорожке. В лагере атмосфера другая, там трудно испортиться. … Давайте сегодня не утверждать этого проекта, а по­ручим Наркомвнутделу придумать другие средства, которые заставили бы людей остаться на мес­те. Досрочное снятие судимости — может быть, так сказать? — чтобы не было толчка к их отъезду. Семью нужно дать им привезти и режим для них изменить несколько, может быть, их вольнона­емными считать. Это, как у нас говорилось, — добровольно-принудительный заем, так и здесь — добровольно-принудительное оставление». [3]

ГУЛАГ — неотъемлемая часть советской истории, но он неотделим и от истории ряда европейских стран. Под словом «концлагерь» американская исследовательница Энн Эпплбаум предлагает иметь в виду «лагерь, предназначенный для содержания людей не за то, что они сделали, а за то, кем они являются». Далее она пишет: «Если следовать этому определению, то первые концлагеря в современном смысле возникли не в Германии и не в России, а в 1895 году на Кубе, которая была тогда колонией Испании. В том году, пытаясь положить конец череде восстаний на острове, королевская Испания начала проводить в жизнь политику «сосредоточения» (reconcentracion), целью которой было согнать кубинских крестьян с земли и «сосредоточить» их в лагерях, лишая тем повстанцев продовольствия, укрытия и поддержки. К 1900 году от испанского слова уже образовано английское, которое использовалось для обозначения сходного британского мероприятия во время англобурской войны в Южной Африке. В 1904-м немецкие колонисты в Германской Юго-Западной Африке тоже использовали британский образец — правда, с одним изменением: они не просто согнали в лагеря африканское племя гереро, но и заставили людей работать для пользы немецкой колонии». [4]

Эпплбаум отмечает ряд интересных связей между этими, возникшими в начале XX века германо-африканскими лагерями принудительного труда и теми, что были созданы в нацистской Германии. «Первым имперским комиссаром в Германской Юго-Западной Африке был доктор Генрих Геринг отец Германа Геринга, создавшего первые нацистские лагеря в 1933 году. В этих же африканских лагерях прошли первые немецкие медицинские эксперименты на людях: Теодор Моллисон и Ойген Фишер, два учителя Йозефа Менгеле, использовали в качестве подопытного материала людей из племени гереро, причем Фишер пытался при этом обосновать свою теорию «превосходства белой расы». Представления о том, что одни этнические категории людей стоят выше других, было достаточно широко распространены в Европе и Америке и связаны с эпохой работорговли, которая возникла в начале XVII и велась вплоть до второй половины XIX столетия. Безусловно, колониализм и работорговля помогли утвердиться мифу о превосходстве белой расы и способствовали легитимизации насилия одной расы в отношении другой.

«В 1912 году в Германии вышла и приобрела немалую популярность книга «Немецкая идея в мире». В ней говорилось: «Ничто не может убедить разумных людей в том, что сохранение како­го-либо из кафрских племен Южной Африки важнее для будущего человечества, чем развитие великих европейских наций и белой расы в целом. < … > Лишь когда туземное население научится делать что-либо полезное для высшей расы, < … > о нем можно будет сказать, что оно имеет моральное право на существование. [5]

Примерно в это же время подобные идеи формировались и в западном полушарии. Так, Маргарет Сэнджер (Margaret Sanger, 1882-1967), основавшая в 1913 г. в США Национальную Лигу контроля рождаемости, писала: «Больше детей от полноценных, меньше от неполноценных — это главная цель контроля рождаемости». К неполноценным М. Сэнджер и возглавляемая ею Лига от­носили негров, славян, латиноамериканцев и евреев. «Мы должны предотвратить размножение этого негодного племени», — заявляла Сэнджер. [6] Гитлер в отношении славян и евреев был вполне солидарен с миссис Сэнджер. Можно утверждать поэтому, что идеология и деятельность европей­ских колонизаторов и американских расистов прокладывали дорогу чудовищной жестокости, по­трясшей мир в XX веке. Если Сэнджер говорила о «прополке человеческого сорняка», то Гитлер — о «расовой гигиене».

По-видимому, термин «концентрационный лагерь» появился в русском языке как перевод английского concentration camp. Идея с энтузиазмом была воспринята большевистским правитель­ством, и всего лишь через несколько месяцев после захвата власти большевиками, по приказу из центра создаются первые концлагеря. Приведем текст двух телеграмм, которые В. И. Ленин на­правил партийному функционеру Евгении Богдановне Бош.

Телеграмма Е. Б. Бош
Пенза, Губисполком, Евгении Богдановне Бош
Получил вашу телеграмму. Необходимо организовать усиленную охрану из отборно надежных лю­дей, провести беспощадный массовый террор против кулаков, попов и белогвардейцев; сомнительных запе­реть в концентрационный лагерь вне города. Экспедицию пустите в ход. Телеграфируйте об исполнении.

Предсовнаркома Ленин

Москва 9 августа 1918г.
Через три дня, 12 августа, Ленин вновь телеграфирует:
Пенза, Губисполком, Бош
Получил вашу телеграмму. Крайне удивлен отсутствием сообщений о ходе и исходе подавления ку­лацкого восстания пяти волостей. Не хочу думать, что вы проявили промедление или слабость при подавле­нии и при образцовой конфискации всего имущества и особенно хлеба у восставших кулаков.

Предсовнаркома Ленин [7]

Люди, захватившие власть над огромной страной, отделили Церковь от государства и тем самым фактически отделили себя от народа, поскольку подавляющее большинство народа было православным. Поэтому власть, называвшая себя «рабоче-крестьянской», развернула кровавый террор против всех слоев населения, включая рабочих и крестьян. «Образцовая конфискация всего имущества и особенно хлеба у восставших кулаков» обрекала ограбленных властью крестьян на лишения, страдания, а многих и на голодную смерть. Наряду с уголовными преступниками, в концлагеря направлялись люди, не совершавшие преступлений, — «классово чуждые», «враждеб­ные», «социально опасные элементы», то есть те, кого власти считали опасными для себя.

Репрессиям подверглись все те, кого новая власть многозначительно и зловеще называла «бывшие люди», а дворянство, купечество, духовенство было уничтожено практически полностью. Те, кто, казался руководству навязанного народу режима угрозой, объявлялись «врагами народа». К ним относились не только отдельные «социально чуждые элементы», но и некоторые этнические группы. Были нанесены тяжелейшие удары по поморам и казакам, то есть тем представителям русского народа, которые не знали крепостного права и были духовно свободными и независимы­ми. В разные периоды Указами Президиума Верховного Совета СССР санкционировались массо­вые аресты и депортации поляков, чеченцев, крымских татар, поволжских немцев.

Ленин и Сталин с самого начала винили в многочисленных экономических трудностях стра­ны неких врагов — «вредителей», «саботажников», агентов иностранных держав. В конце 30-х го­дов, когда волна арестов круто пошла вверх, Сталин начал клеймить «врагов народа» как вредо­носных паразитов, как «ядовитые сорняки». Он называл своих противников «скверной», от которой партия «очищает себя». Это было очень похоже на нацистскую пропаганду, ассоциировавшую ев­реев с образами паразитов, вредоносных насекомых, носителей заразы.

В Нацистской Германии «расовые чистки» начались с массового убийства (эвтаназии) паци­ентов психиатрических клиник. Исполнители призывались воздерживаться от «чрезмерного со­страдания и любви к ближнему». За ними последовали все те, кого считали «расово неполноцен­ными» — цыгане, евреи… Возникновение концлагерей связано с началом Второй мировой войны. Они были задуманы именно как фабрики смерти для тотального уничтожения народов, которые нацисты относили к «низшей расе», и которые должны были освободить «великому германскому народу» жизненное пространство. Советских военнопленных, евреев, славян, а также уголовных преступников, совершивших тяжкие преступления, нацисты посылали в Vernichtungslager — лагерь уничтожения. Хотя на воротах Освенцима было написано: «Труд делает свободным», труд в наци­стских лагерях никогда не был целью. Попавшие в них заключенные сортировались. Незначитель­ное меньшинство отправляли на принудительные работы, остальные же шли прямо в газовые ка­меры, где их убивали и затем немедленно кремировали руками других заключенных, которым эта работа продлевала жизнь на несколько недель. Изнурительный труд, усугубленный скудным пи­танием, бесправие, постоянный страх смерти за два-три месяца доводили узников до полного ис­тощения. Неспособных трудиться людей отправляли в газовые камеры, таким образом, надпись на воротах Освенцима была лишь жестокой и циничной насмешкой над обреченными людьми. За короткий период существования нацистских лагерей с 1939 по 1945 годы, в них было уничтожено около 10 млн. человек, т.е. более полутора миллионов человек в год.

В лагерях жестокость доводилась до крайности, что делало жертвы более покорными и ук­репляло веру палачей в законность своих действий. «В составившем целую книгу интервью с Францем Штанглем, бывшим начальником концлагеря Треблинка, журналистка Гита Серен спро­сила его, почему заключенных перед уничтожением еще и били, унижали, раздевали. Штангль ответил: «Чтобы привести в нужное состояние надзирателей. Чтобы они могли делать свое де­ло»». [8]

В СССР лагеря возникли для беспощадной борьбы с собственным народом, для подавления его духа. На XII съезде партии Сталин говорил: «И, таким образом, в связи с нэпом во внутренней нашей жизни нарождается новая сила — великорусский шовинизм, гнездящийся в наших учре­ждениях, проникающий не только в советские, но и в партийные учреждения, бродящий по всем углам нашей федерации и ведущий к тому, что если мы этой новой силе не дадим решительного отпора, если мы ее не подсечем в корне, — а нэповские условия ее взращивают, — мы рискуем ока­заться перед картиной разрыва между пролетариатом бывшей державной нации и крестьянами ранее угнетенных наций, что равняется подрыву диктатуры пролетариата». [9] Сталину вторил и идеолог партии, Бухарин: «Если мы этой центральной нашей задачи не поймем, если мы не поста­вим в первую очередь борьбу с русским шовинизмом на нашем съезде, если мы не мобилизуем все основные силы нашей партии против великорусского шовинизма и против него не ударим, мы своей обязанности не выполним. Если бы т. Ленин был здесь, он бы задал такую баню русским шовинистам, что они бы помнили лет десять». [10]

Таким образом, лидеры партии призывали видеть врага в русском патриотизме, в осознании народом своего национального достоинства, в гордости за свою великую Родину и за свою великую историю. Одной из целей создания ГУЛАГа, очевидно являлось стремление «подсечь в корне» основы русского национального самосознания.

Несмотря на жестокость, голод, бесчеловечное отношение, тяжелейшие климатические ус­ловия, в которых подчас было невозможно выжить, советская лагерная система в целом не была сознательно организована как фабрика смерти. Правда, в определенных лагерях и в определенные периоды, особенно зимой, тем, кто работал, например, на лесоповале, или на колымских золотых приисках, или на оловянных рудниках на Верхоянском хребте, смерть была практически обеспе­чена. С 1930 по 1956 года в ГУЛАГе погибло 1,6 млн. людей, т.е. ежегодно около 50 тыс. человек, что значительно меньше, чем в фашистских лагерях.

«Задача тоталитарной полиции, — писала Ханна Арендт, — не раскрывать преступления, а быть под рукой, когда правительство решит арестовать определенную категорию населения». Опять-таки речь идет о репрессиях против граждан не за то, что они сделали, а за то, кем они яв­ляются». [11]

Принципы правосудия с первых дней революции сознательно отвергались. Был упразднен принцип презумпции невиновности, также как и независящий от власти суд скорый, правый и ми­лостивый. Так, в «Положении о Соловецких лагерях особого назначения Объединенного государ­ственного политического управления» от 2 октября 1924 г. под грифом «Секретно» говорилось: «Соловецкие лагеря принудительных работ особого назначения организованы Объединенным го­сударственным политическим управлением для изоляции особо вредных государственных пре­ступников, как уголовных, так и политических, деяния которых принесли или могут принести (выделено авт.) существенный ущерб спокойствию и целостности Союза Советских Социа­листических Республик». [12] Виновность обвиняемых устанавливалась внесудебными карательными органами, беспрекословно исполнявших решения партии и постановления правительства. Было провозглашено, что классовая борьба обостряется. От местных партийных органов и органов НКВД требовалась постоянное наращивание усилий в этой борьбе с классовым врагом. Существо­вало своего рода соревнование в выявлении и обезвреживании «врагов народа». Причем отстава­ние в этом соревновании могло иметь самые печальные последствия для исполнителей этого без­законного и преступного дела, т.к. за недостаточную активность их самих могли точно также без суда занести в число «врагов народа». «В этих условиях для органов уже не имело значения, вино­вен ли данный человек или невиновен. Главное — арестовать достаточное количество «затаившихся врагов» и этим показать, что они, органы, якобы активно «классово борются». Такая деятельность НКВД, особенно в период 1937-1938 гг., была на редкость чудовищна и безнравственна, но по сложившимся в 1920-30-е годы представлениям о «законах классовой борьбы» считалось нравствен­ным все то, что вело к быстрейшей ликвидации классового врага». [13]

«Но самое худшее, возможно, состояло в том, что разбухавшая по свойству всякой бюрокра­тии, генеральская и полковничья верхушка Главного лагерного управления требовала деятельно­сти, чинов и орденов. И в этом своем стремлении она придумывала для себя все новые объекты ложно патриотической и верноподданнической деятельности». [14] Свидетельством того, что органы НКВД преимущественно занимались обслуживанием государственной верхушки, объявившей свой безусловный приоритет над угнетенным народом, и своих корыстных интересов, а не борь­бой с преступностью, явились, с одной стороны, рост уголовной преступности в советское время, а с другой — массовые реабилитации жертв большевистских репрессий в середине 50-х годов и позднее. Многие невинно осужденные люди, пройдя нечеловеческие испытания, не сломились нравственно, не озлобились, а, обретя свободу, принесли народу и государству пользу, которую невозможно переоценить. Среди заключенных было множество верующих людей, осужденных за веру и верность Богу и Церкви. Более тысячи невинных людей, объявленных советской властью «врагами народа», казненных и погибших в лагерях, причислены ныне Русской Православной Церковью к лику святых.

Приведем некоторые статистические данные. Лагерная администрация фиксировала количе­ство поступивших в данный момент людей, а также количество умерших в лагерях. По этим дан­ным существовала строгая ежегодная отчетность ГУЛАГа, которая направлялась руководству страны. В таблице 1 представлено количество заключенных и умерших в ГУЛАГе в период с 1930 по 1957 годы. Данные о количестве заключенных и умерших взяты из книги «МВД России. Эн­циклопедия» [15], в которой приведены данные о численности заключенных в лагерях и колониях НКВД (с 1947 г. МВД) СССР.

Таблица 1.

Количество заключенных и умерших в период с 1930 по 1957 годы.

Для большей наглядности эти данные представлены на графиках 1 и 2.

График 1. Численность заключенных в ГУЛАГе.

График 2. Количество умерших в ГУЛАГе.

Если в 1930 году количество заключенных соответствовало дореволюционному уровню, то в 1941 году заключенных было уже около двух миллионов человек, то есть возросло более чем в десять раз. С 1934 г. НКВД возглавил Генрих Ягода, росло количество осужденных и заключенных в лагеря. В 1936 г. Г. Ягода был отстранен от должности руководителя НКВД, и это непосредственно сказалось на резком снижении количества осужденных. С сентября 1936 г. наркомом внутренних дел стал Н. И. Ежов, который с бешеной энергией преследовал «врагов народа». О размахе репрессий при нем свидетельствует пик количества осужденных в 1937 г. В этом же году ЦК ВКП(б) разрешил применение мер физического воздействия в практике НКВД. В 1938 г. Ежов был отстранен от руководства наркоматом, в 1939 г. арестован и в 1940 г. расстрелян. С отстранением Ежова и чисткой в органах, интенсивность репрессий снизилась. При Л.П. Берии, который возглавил карательные органы в 1938 году, количество осужденных стало вновь возрастать. Но в связи с началом Великой отечественной войны, наблюдается спад количе­ства заключенных, который связан в первую очередь с необыкновенно высокой смертностью. В 1942 году из 1 777 043 заключенных умерло 352 560 человек, т.е. от голода, холода и лишений умирал каждый пятый. «Кто в войну в лагере не сидел, тот лагеря не знает», — говорили страдальцы, пережившие эти нечеловеческие испытания. По окончании войны лагеря снова стали интенсивно наполняться, в 1947 году за колючую проволоку было отправлено 1 млн. 380 тысяч человек, и уже к 1948 году численность заключенных превзошла довоенный уровень, достигнув более двух миллионов человек. Отметим, что масштабы послевоенных репрессий мно­гократно превосходят масштабы репрессий печально знаменитых 1937-1938 годов. По свидетель­ству Г.Г. Демидова, отбывшего в лагерях Дальстроя четырнадцать лет, строгость содержания за­ключенных усиливалась. «Так, в первые послевоенные годы в недрах ГУЛАГа была изобретена некая чрезвычайная опасность, исходящая якобы от значительной части многочисленных полити­ческих заключенных. Для предотвращения этой опасности всех осужденных по тяжелым пунктам 13 статьи о контрреволюционных преступлениях и соответствующим им «литерам» надлежало изо­лировать от остальной массы лагерников в лагерях особого назначения». [16]

В самый год смерти Сталина из заключения было освобождено 1 млн. 600 тысяч человек, из них по амнистии [17] более миллиона. Очевидно, что все эти люди не могли быть пре­ступниками. Многие из них были доблестными воинами, с победой вернувшимися с войны. Не только рядовые солдаты и офицеры, но и прославленные полководцы, включая маршала Г.К. Жу­кова, подверглись преследованиям и репрессиям. Этих людей боялось советское руководство и вело с ними беспощадную борьбу, а после войны показало народу-победителю, кто в стране хозя­ин, отправив за колючую проволоку в течение 1945-1956 годов более восьми миллионов человек.

Фронтовой разведчик, известный кинорежиссер, самобытный, тонкий писатель и замеча­тельный человек Теодор Вульфович о тех, кто во время войны прятался за спины товарищей, пи­сал: «Это особая порода… Там, на войне, они только примеривались к нам. Подбирали ключи… После войны они сразу обступили нас, образовали плотный круг и начали теснить… Потом гнать… Потом истреблять… Полагая, что жизнь вовсе не обязательно должна быть живой — она может быть и немножечко мертвой. Это даже хорошо, если она мертвовата… Они постепенно стали счи­тать, что могут управлять всем на свете — не только нашей ЖИЗНЬЮ, но и смертью. Мы выиграли войну у немецких фашистов и проиграли ее у себя дома — своим! Они догнали нас сразу после войны, загнали в угол и победили». [18]

Система принудительного труда, применявшегося в ГУЛАГе, была не только жестокой и безнравственной, но и крайне неэффективной. Известный исследователь истории ГУЛАГа, про­фессор Л.И. Бородкин, отмечает, «что расходы «на управление» составляли около 10% расхо­дов на содержание заключенных (еще 20-25% составляли расходы на охрану). В последние го­ды существования ГУЛАГа его бюрократическая машина продолжала плодить огромные по­токи документации. Так, в справке начальника секретариата ГУЛАГа от 22 ноября 1954 г. отмечается, что за 10 месяцев этого года в ГУЛАГ поступил 329 501 документ и еще 259 345 документов было отправлено из ГУЛАГа. С учетом же разосланных в периферийные органы приказов и указаний ГУЛАГа, его управлений и отделов общее количество документов, «прошедших в ГУЛАГе за 10 месяцев», превысило 709 тыс. Лишь за 9 месяцев 1954 г. из­расходовано 5544 кг писчей бумаги. Однако ни сотни тысяч циркуляров, рассылаемых адми­нистрацией ГУЛАГа, ни сотни тысяч солдат военизированной охраны, ни даже попытки внедрить рациональные системы мотивации труда в ГУЛАГе не могли изменить того факта, что эффективность и производительность труда заключенных была заметно ниже, чем у вольно­наемных».

Тонны писчей бумаги, бывшей в те времена остро дефицитной, испускаемые адми­нистрацией ГУЛАГа, свидетельствовали и о дефекте, органически присущем системе принуждения. Мы говорим о приписках, с которыми велась безнадежная борьба.

«Об их процветании «в большей или меньшей степени во всех организациях, исполь­зующих труд заключенных», пишет в своем письме К.Е. Ворошилову в сентябре 1953 г, бывший заключенный Дальстроя, инженер-строитель A.M. Дородницын. Эта система, отме­чает Дородницын, «уже давно породила новые словечки и поговорки, начинающие, к сожа­лению, завоевывать «права гражданства» в нашем русском языке: «раскинуть чернуху», «без туфты и аммонала не построить нам канала» и т.п.»» [19]

Подвергшиеся беззаконным репрессиям люди попадали в условия, в которых смертность многократно превышала естественный уровень. Они на долгие годы разлучались с семьями и ис­торгались из полноценной жизни. Дети при живых родителях становились сиротами, отдавались в приюты, в связи с этим росла детская смертность и падала рождаемость. Одним из многочислен­ных отдаленных последствий проводившейся коммунистической партией и советским правитель­ством разрушительной политики является переживаемый в настоящее время нашим народом не­бывалый демографический кризис.

Автор благодарен С. А. Сошинскому и к.ф-м.н. С. В. Зеленову за полезные советы и профес­сору Л. И. Бородкину за предоставленные материалы и консультации.

Печатается в сокращении.

[1] МВД России. Энциклопедия. Москва 2002 г. стр. 158.
[2] Там же.
[3] ГА РФ. Ф. 7523. Оп. 67. Д. 1. Л. 5.
[4] Э. Эпплбаум. ГУЛАГ. Паутина большого террора. Московская школа политических исследований. 2006 г.
с.31. [5] там же.
[6] Е. Drogin. Father of Modern Society p. 12
[7] В.И. Ленин. Сочинения. Четвертое издание. М. 1957 г. Т. 36, с. 448,449.
[8] Цитирую по Энн Эгшлбаум. ГУЛАГ. Паутина большого террора. Московская школа политических иссле­дований. 2006 г. с. 33.
[9] «Двенадцатый съезд РКП/б/. 17-25 апреля 1923 года. Стенографический отчет», Институт марксизма-ленинизма при ЦК КПСС, М. 1968. с. 480. 10 Там же. с. 614.
[10] там же.c. 614
[11] Цитирую по Энн Эпплбаум. ГУЛАГ. Паутина большого террора. Московская школа политических иссле­дований. 2006 г. с. 32.
[12] Цитирую по «Соловецкие лагеря особого назначения». СПб 2004 г. с. 9.
[13] В.Н.Земсков. ГУЛАГ (историко-социологический аспект). Социологические исследования. 1991, №6 С. 10-27; 1991, №7. С.3-16.
[14] Г. Г. Демидов. Чудная планета. М. Возвращение. 2008. с. 130.
[15] МВД России. Энциклопедия. Москва 2002, стр. 158
[16] Г. Г. Демидов. Чудная планета. М. Возвращение. 2008. с. 130.
[17] МВД России. Энциклопедия. Москва 2002 г. стр. 158.
[18] Теодор Вульфович. Там, на войне. Москва, 2001 г. с. 166.
[19] Стоит отметить, что по письму A.M. Дородницына была создана комиссия под руководством Л.Л. Дедова, который признал, что большинство предложений, изложенных в данном письме, «правильные». Копии были посланы Г.М. Маленкову, Н.С. Хрущеву, В.М. Молотову, Н.А. Булганину, Л.М. Кагановичу, А.И. Микояну, М.З. Сабурову, М.Г. Первухину. (Цитирую по «Гулаг: Экономика принудительного труда». Труд в ГУЛАГЕ: между принуждением и стимулированием. Бородкин Л.И. М. 2008 г. С. 151-153).

Свои вопросы и замечания, пожалуйста, присылайте по почте info@world-war.ru