На карельском перешейке

Петр Никитич Шлыков

Война

Я родился 1 августа 1925 года в селе Васильевка Петровского (ныне Борского) района Куйбышевской области (ныне Самарской области) в крестьянской семье.

В июне 1941 году мне было 15 лет, но уже тогда, услышав о войне, я решил, что обязательно должен быть на передовой. Но это была несбыточная мечта, а пока необходимо учиться в школе и осваивать сельскохозяйственные машины, чтобы заменить воевавших отцов. Летом 1941 года я работал штурвальным на комбайне вместе с дядей Александром Мокеевичем Никитиным. А на следующий год, когда он ушел на фронт, я встал на его место. Работал комбайнёром от зари до зари, по 18-20 часов в сутки. Однако чувство долга перед Родиной не давало покоя. Очень хотел стать лётчиком, но понимал, что школа не закончена и возраст не подходит. Тогда всё равно на фронт… И вот 4 января 1943 года со школьной скамьи, не закончив 10 класс, вместе с другими ребятами меня направили в Куйбышевское военно-пехотное училище, дислоцирующееся в Кинельском районе.

Невозможно подобрать слов, чтобы описать всю тяжесть, свалившуюся на плечи неокрепших юнцов. Зима тогда выдалась суровой, морозы под 40 и более градусов. Тонкая шинель, кроме ботинок – никакой обуви. Так и отрабатывали на продуваемом всеми ветрами плацу тактику обороны и атаки на врага. Но было слово «надо», и мы понимали, что самое трудное – впереди. В мае получил курсантские погоны. В июне 1943 года из отдельных военных училищ, в том числе и третьего Куйбышевского, стали формироваться воздушно-десантные войска. «Если не лётчиком, то тогда поближе к ним», — подумал тогда я. Впереди прыжки с парашютом и годичная подготовка в ВДВ, которым позднее присвоили звание «гвардейских».

В июне 1944 года армия, в которую входил и 37 гвардейский воздушно-десантный корпус, была направлена на Карельский фронт, где я в 113 отдельном гвардейском сапёрно-инженерном батальоне получил своё боевое крещение.

На Карельский перешеек ехали по железной дороге. Не доезжая до линии фронта 50-60 км, выгрузились и шли маршем до города Лодейное поле, стоявшего на южном берегу реки Свирь. К передовой подходили скрытно, ночами, а их в ту пору почти не было, так как шёл период «белых ночей».

Немецкая авиация по 10-15 самолётов дважды бомбила подходящие войска. У нас появились потери. До врага оставалось 600-700 метров – быстроходная река Свирь. У противника – это части финской и немецкой армии, была очень сильной оборона, включавшая в себя большую водную преграду, железобетонные огневые точки (доты, дзоты), высокие, в несколько рядов, проволочные заграждения. Кроме этого передний край был заминирован противотанковыми и пехотными минами. Её-то и предстояло прорвать 37 гвардейскому воздушно-десантному корпусу. Но прежде всего нужно было форсировать реку Свирь. Длительная, основательная артподготовка, обработка вражеских позиций с воздуха по замыслу командования должны были подавить огневые точки противника. Но не заработают ли ещё другие, когда в атаку пойдёт пехота? Чтобы проверить это – надо было вызвать огонь. Огонь на себя. Желающих пойти на эту опасную операцию было немало. Отобрали двенадцать смельчаков. Этот ложный десант и направился на противоположный берег Свири. Враг заметил плоты, открыл огонь. Одна за другой стали раскрывать себя огневые точки фашистов… За этот подвиг всем двенадцати смельчакам-волжанам было присвоено звание Героя Советского Союза. Были среди них и куйбышевцы – Пётр Павлов, Михаил Попов, Виктор Малышев.

Началась подготовка к прорыву обороны и наступлению. В июне месяце ночи в Карелии очень короткие, а подвозить артиллерию, танки, миномёты, боеприпасы нужно было скрытно. Поэтому техника на передний край шла только с наступлением темноты. На каждых 5-10 метрах были установлены орудия, миномёты и т.д. На самый берег установили орудия самого большого 200-миллиметрового калибра, которые при форсировании должны были подавить огневые точки противника прямой наводкой.

21 июня 1944 года на рассвете началась полуторачасовая артиллерийская подготовка из всех видов орудий. После небольшого перерыва более ста самолётов бомбили передний край обороны противника. Стоял сплошной гул, правда, несмотря на сильную артподготовку, отдельные огневые точки обстреливали советский передний край. Особенно сильный обстрел был по правому флангу, где готовился прорыв 99 дивизии, (так как уцелела артиллерийская батарея противника), который корректировал огонь финнов и карел (впоследствии взятых в плен), находившихся в заброшенном блиндаже на советской стороне.

Началось форсирование реки Свирь, которое проходило на различных плавсредствах. Всё было приведено в движение в сторону противника.

Не обошлось без потерь. Взвод состоял из 30 человек, и уже в первый день боёв трое убито, 12 ранено. Думая об убитых и раненых, во мне рождалась такая ярость, что хотелось ещё отчаяннее мстить проклятым фашистам за страдания Родины, за погибших, обездоленных, за оставленную учёбу, за отнятую безмятежную юность, за раннее взросление, за всё, что отбирала эта нечисть своими грязными руками.

Несмотря на яростное сопротивление противника, за сутки мы продвинулись вглубь вражеской обороны на 12-20 км, а самое главное – была форсирована большая водная преграда, прорвана глубокоэшелонная оборона врага, захвачен плацдарм для продолжения наступления. Во второй день боёв инженерными частями армии через реку Свирь был возведён понтонный мост, по которому на противоположный берег шла боевая техника и войска второго эшелона. Дивизия, в том числе и батальон, где я служил, шли с боями вглубь Карелии. По болотам дошли до города Олонец, но боевая техника и тыловые службы (продовольствие, санбат и другие) отстали из-за бездорожья. Все мокрые, без боеприпасов, без питания. Враг оказал сильное сопротивление, поэтому были вынуждены занять оборону и ждать несколько дней, пока не подтянули боевую технику. А потом прорывали сильную оборону противника на подступах к городу Олонец, чтобы взять город. Но прежде надо было узнать — какими силами и средствами располагает враг? Пришлось посылать в разведку. Однако неоднократные попытки взять «языка» не имели успеха, хотя сапёры с разведротой проходили через линию фронта, но из-за «белых» ночей всегда обнаруживались противником и порой, с большими потерями, возвращались на свои позиции. Тогда командование издаёт приказ: «Провести разведку боем».

Под дымовой завесой и под огнём врага, были проделаны проходы в минных полях и проволочных заграждениях, а 303 полк 99 дивизии с ходу ворвался в окопы противника и взял в плен несколько фашистов, в их числе 4 офицеров. И вот моя первая награда – медаль «За отвагу»!

Пройдя государственную границу и дойдя с тяжёлыми боями до «мёртвой долины», так называли в финскую войну 1939 года линию Маннергейма, наши войска были вынуждены занять оборону, так как впереди сильно укреплённый вал, долина, заполняемая водой из шлюзов, и горы, которые превращены в неприступную крепость, а в скалах много огневых точек. Но, как говорится, глаза боятся, а руки делают. Надо идти дальше. Боевая техника, и особенно гвардейские миномёты «катюши», произвели двухчасовую артподготовку. «Катюши» сделали несколько залпов термитными снарядами, от которых горел даже камень, оборона была прорвана, хотя и не без потерь. По установленным громкоговорителям сделано обращение к солдатам и офицерам противника о бесполезном продолжении войны, войска были вынуждены сдаться, а Финляндия капитулировать.

А ведь еще в самом начале наступления на Карельском фронте уже бывалые и видавшие бои офицеры сомневались: «А сможет ли прорвать такую оборону 9 армия, состоявшая из 18-19-летних юнцов?» Мол, молодо-зелено. Что же толкало нас, вчерашних мальчишек, на героизм, самопожертвование? Прежде всего, вера в правое дело. В то, что Россия ни в коем случае не должна быть под пятой чужеземцев. А потом в силу своей молодости на смерть мы смотрели легко. Думалось, что семей нет, детей  нет. А родители пожалеют, поплачут, но, зная, что сын погиб за Родину, за них же будут гордиться.

И всё же было очень тяжело. Изнурённые бессонными ночами, переходами по болотам, мокрые, голодные (по несколько дней питались лишь ягодами и грибами), порою мы отчаивались. Приходили минуты слабости, когда предательский внутренний голос шептал: «Скорее бы убило, чтобы сразу конец». Но потом наступал короткий отдых, сытость, и снова хотелось жить. Молодость брала верх, и тогда думалось: «Вот бы выжить, выдержать, выстоять, увидеть, какая прекрасная жизнь будет впереди».

В августе с Финляндией было покончено. Армия уже освободила часть Белоруссии.

Приехали под Оршу, готовились к дальнейшим боям. Затем, по мере продвижения, армии выехали в Донбасс – в г. Сталино, ныне Донецк, Горловку, Макеевку. Снова подготовка, прыжки с парашютом, так как готовилась десантная операция в Крыму. Нужно было отрабатывать быстроту выброски (за одну минуту освободить самолёт — четыре грузовых мешка и 30 десантников), чтобы выбросить на перешеек, пересекая его с востока на запад, где было меньше зенитных батарей.

Зимой 1944 года 30 самолётов выбросили тысячу десантников в районе г.Армянска на Крымский перешеек. Город Армянск был взят, но части, действующие с фронта, с которыми должны были соединиться десантники, не прорвали оборону, и все, кто остался жив, по приказу командования, стали выходить группами из вражеского тыла.

Войска продвигались вперёд на Запад. Дивизия была направлена на 3-й Украинский фронт в Венгрию. Будапешт после окружения и трёхмесячной осады был взят нашими войсками. Картина удручающая. Многие здания разрушены, отдельные дома ещё догорали, мосты через реку Дунай – взорваны. По ходу движения солдаты подручными средствами восстановили мост в центре возле ратуши (правительственного здания) и подошли к озеру Балатон.

К началу 1945 года наша армия имела преимущество во всех видах вооружения (в самолётах, танках, артиллерии и в живой силе). Однако немецкая армия, потеряв Будапешт, не думала сдаваться. В руках немцев был и крупный промышленный город Секешфехервар, где выпускались танки и другая техника, которые прямо с конвейера шли на передовую.
9 армия окружила крупную танковую группировку, взяла в плен несколько тысяч солдат и офицеров противника, около 300 танков и другие трофеи.

Очистив от фашистов территорию своей страны, венгерские части остановились на границе с Чехословакией и Австрией, а наши войска, продолжая выполнять свой интернациональный долг, начали освобождение Чехословакии.

Я часто вспоминаю события сорок пятого, когда наша дивизия вышла к столице Чехословакии. В течение четырёх суток шли ожесточённые бои, причём без артподготовки. Никто не хотел разрушать красивейший город Европы – злату Прагу. Так, дом за домом, квартал за кварталом, она была освобождена. Нужно учесть, что у бойцов дивизии, да и армии в целом, ещё не было достаточного опыта боёв в крупном населённом пункте. Приходилось буквально выбивать немцев из каждого подвала, квартиры, чердака… Тогда меня наградили медалью «За освобождение Праги».

После освобождения Чехословакии у фашистской Германии оставался последний оплот – Австрия. К апрелю 1945 года продвижение наших войск было быстрым и стремительным. 99 дивизия, заняв ряд крупных городов Австрии (Баден-Баден, Гутенштнейн), подошла к Вене. Но, несмотря на то, что враг был уже обречён, он всё ещё усиленно сопротивлялся. О добровольной сдаче (особенно недобитых, так называемых «отборных» частей «СС», остатков армии Власова) и разговоров не было. Бились до последнего патрона или кончали жизнь самоубийством: стрелялись, вешались в лесах австрийских Альп, боясь заслуженного возмездия.

Когда подошли с боями к Вене, наши войска стали готовить штурм австрийской столицы. После трёхдневной подготовки, проявляя героизм, мужество и отвагу, штурмом взяли Вену. К моим правительственным наградам прибавились медали «За взятие Вены», «За боевые заслуги». «Значит, я вношу свой вклад в общее дело», — с гордостью думал я. Всё дышало предчувствием Победы. Хотелось ещё сильнее, отчаяннее биться с врагом, скорее приблизить этот самый светлый праздник не только своей Родине, но и всем народам, которых враг пытался втоптать в землю.

В середине апреля 1945 года сильные кровопролитные бои разгорелись в Австрийских Альпах. Там немцы сосредоточили всю оставшуюся живую силу и технику, особенно много было танков и артиллерии. Причём враг, поставив крупный заслон, поспешно стал вывозить технику и солдат, чтобы не сдаваться русским. Чтобы нарушить план противника, нашему сапёрному батальону поручили выполнить важное задание – обойти врага, зайти в голову колонн и любым путём заминировать все горные дороги.

Однако пришлось не только эту работу выполнять, но и уничтожать прорывающиеся вражеские танки. Образовался затор. Горные дороги узкие, объехать невозможно, тогда враг побросал технику и без неё стал прорываться вперёд. Завязался тяжёлый бой, в котором я был тяжело ранен и, с наступлением ночи, без сознания, госпитализирован в медсанбат. Произошло это 20 апреля 1945 года (именно в этот день в 1981 году у меня родится первый внук, который продолжит мою династию). За выполнением боевой задачи меня наградили медалью «За отвагу».

Самым счастливым и радостным днём в моей жизни был день Победы, который застал меня в Будапеште, в госпитале. Как сейчас помню, радостные и возбуждённые лица раненых и медперсонала. Несмотря на тяжёлые ранения больные, обнимались, плакали.

После лечения в госпитале я снова был направлен в свою часть, в которой прослужил до марта 1949 года. Демобилизовавшись, приехал в родное село Васильевка, где встретился со своей матерью, проводившей на войну отца и четырёх сыновей. Самого младшего, 18-летнего, она так и не дождалась.

При постановке на учёт мне предложили работу в органах КГБ. Я согласился, но знаний не хватало. Поэтому поступил сначала в Ленинградскую школу милиции. А затем закончил Саратовскую Высшую школу МВД СССР.

Всю жизнь на боевом посту

В сентябре 1957 года по окончании очного отделения Ленинградской школы милиции меня направили на работу в Похвистневский отдел внутренних дел. Сначала работал оперативным работником, а уже через 4 месяца меня перевели на должность заместителя начальника отдела.
Что можно сказать о том времени? До начала 60-х годов отдел внутренних дел г.Похвистнево размещался в небольшом ветхом бараке, где не было условий для нормальной деятельности. Поэтому наше руководство приняло решение о сносе старого и строительстве новых зданий отдела и изолятора временного содержания. Строили своими силами, в свободное от работы время, с небывалым энтузиазмом. Лично я, без освобождения от должности заместителя начальника отдела, работал каменщиком и выложил кирпичом западную и северную часть здания, которые и сейчас стоят монолитом. Кранов тогда не было, поэтому приходилось делать трапы на второй этаж и таскать туда кирпичи на себе. Всего за 7 месяцев мы построили новое двухэтажное здание отдела и одноэтажное – изолятора. Конечно, за последние годы они разрослись и стали комфортнее, но, тем не менее, основу заложили мы.

Штат милицейский в то время был небольшой – около 30 человек – два следователя, два сотрудника уголовного розыска, 2 инспектора дорожной службы, 12 участковых и т.д. Зато территория, которую мы обслуживали, была намного больше, чем сейчас. Тогда в наш район входил ещё Камышлинский и два поселения Исаклинского района. Техники тоже было немного – 1 грузовая машина, 6 лошадей, 8 велосипедов и 1 мотоцикл. Из спецсредств были порошки и гипс для снятия следов. Между тем в среднем в год мы регистрировали около 150 преступлений различной направленности. И можно с гордостью сказать, что раскрываемость была выше средней по области — более 90%. Работали в сложных условиях. Территория большая, транспорта нет, следователей всего два человека, и то женщины. В мороз, чтобы они не замёрзли, доставали для них ватные брюки. Порой, пока добирались до места происшествия, наступали сумерки. В сёлах электричества нет, осмотр места происшествия приходилось откладывать до утра. Как то в феврале в селе Старый Аманак в своём доме была убита женщина. Уже потом, в ходе следствия выяснилось, что убил ее мужчина, который неоднократно приобретал у неё самогонку. Но, в тот день она отказалась продать ему бутылку, они поссорились, и он в приступе гнева ударил её ножом. Затем взял кое-какие вещички, закопал их около своего дома. Раскрыть преступление помогла… бродячая собака. Совершенно случайно она раскопала эти вещи, и мы, когда обследовали всё село, их обнаружили. Начали работать с подозреваемым, и он, в конце концов, дал признательные показания.
Ещё запомнилось необычное преступление. В селе Красные пески неизвестный изнасиловал старушку. Несмотря на то, что бабушка была слепая, у неё был хороший слух, и ей показалось, что совершил злодеяние её сосед. Но вот доказательств его вины поначалу нам найти не удавалось. И тут мы обратили внимание, что у нашей слепой потерпевшей в люстру ввёрнута лампочка. Спрашиваем: «Зачем тебе свет, если всё равно ничего не видишь?» Она отвечает: «Да я даже лампочки туда не вкручиваю». Тогда мы вывернули из люстры непонятно откуда взявшуюся лампочку, сняли с неё отпечатки пальцев и сравнили их с отпечатками подозреваемого соседа. Они совпали. После этого он признался, что лампу ввернул он и будучи в нетрезвом состоянии совершил преступление.

В 1969 году я был назначен руководителем Похвистневского ОВД и проработал в этой должности до 1 августа 1975 года (В тот день мне исполнилось 50 лет!). Помимо исполнения служебных обязанностей я избирался депутатом районного совета народных депутатов X и XI созывов и трижды депутатом городского совета народных депутатов. За время работы меня раз выбирали председателем комиссии по социалистической законности, несколько лет я являлся членом райкома партии.

Когда я вышел на пенсию, то продолжил участие в поддержании общественного порядка и законности в городе. В течение 12 лет был председателем Совета и руководил работой добровольных народных дружин в г. Похвистнево. В то время армия дружинников насчитывала более 600 человек, и они оказывали большую помощь милиции.
Многие годы был народным заседателем в суде.

В сентябре 2007 года исполнилось 50 лет с того дня, как я живу в г.Похвистнево. Все эти годы мне помогала и поддерживала в трудные минуты моя единственная спутница жизни – Клавдия Петровна. Вместе мы уже 57 лет. Воспитали замечательную дочь Ирину, которая закончила Саратовский юридический институт им. Курского. Вместе с мужем Александром они пошли по моим стопам. Более 20 лет проработали следователями в Сергиевском и Похвистневском ОВД. Вышли на пенсию. Она в звании майора юстиции, он — подполковника юстиции. Сейчас у меня двое взрослых внуков, причем один из них, Дмитрий, тоже решил продолжить дело борьбы с преступностью. Работает в УФСКН (Управлении Госнаркоконтроля России по Самарской области). Таким образом, наша династия юристов и правозащитников живёт уже третье поколение.

Источник: Мы сражались за Родину. Москва, 2010. с. 460-465.