О медицинской службе

О медицинской службе полка, ее задачах и объеме медицинской помощи.

полковник медицинской службы П.А. Буренков

Основным медицинским подразделением является медсанрота полка, в состав которой входят четыре или пять врачей, во главе с начальником медсанчасти полка. В батальонах медицинскую работу возглавляет фельдшер, в распоряжении которого — санинструктор и санитары. В ротах оказание медпомощи на поле боя и вынос раненых возлагается на санинструктора и санитаров.

Медсанрота полка развертывает медицинский пункт полка для оказания первой врачебной помощи раненым. Как правило, медпункт мы размещали на открытой площадке и работали под открытым небом на окраине леса. Раненые доставлялись на медпункт полка фельдшером батальона, многие, у кого позволяли силы, прибывали пешком. За тяжело ранеными мы направляли повозки, санитарные линейки на резиновом ходу. Этот транспорт не совсем удобный и довольно громоздкий для передвижения по бездорожью и оврагам. Поэтому для транспортировки раненых мы часто использовали обыкновенные крестьянские повозки.

Одной из главных, если не самой основной нашей задачей после оказания медицинской помощи, было своевременно, и как можно быстрее эвакуировать пострадавшего в МСБ, где ему было бы оказано квалифицированное оперативное вмешательство. Задача состояла в том, чтобы пострадавший попал на операционный стол в первые шесть часов после ранения. Это наиглавнейший способ предупредить дальнейшее развитие инфекции.

Своевременная медицинская эвакуация — это один из основополагающих принципов военно-медицинской доктрины. Я погрешил бы с истиной, если бы стал утверждать, что нам всегда это удавалось, несмотря на все наши старания. Дело в том, что с переднего края по различным причинам раненые поступали на первичный медпункт (ПМП) с запозданием. То ли из-под огня противника санитары не могли вытащить раненого, то ли по каким-либо другим причинам своевременная эвакуация не удавалась. В быстрой эвакуации нуждались раненные в живот и грудь. В вопросах транспортировки были сложности и другого порядка.

На первых порах нашей работы мы не всегда правильно оценивали состояние здоровья раненого, его физические возможности. Когда на санитарной линейке он преодолевал расстояние на 15 и даже 20 км до медсанбата или ХППГ I линии (хирургический первичный полевой госпиталь), в пункт следования поступал уже не раненый, а труп.

У кого характер ранения несовместим с жизнью и ему суждено умереть, то пусть уже умирает на месте и не следует загружать транспорт, и лучше отправить раненого, которого можно спасти. Это относится, прежде всего, к раненым в голову. На этой почве однажды возник конфликт с органами СМЕРШ. Помню, под Ворошиловградом у нас скопились несколько нетранспортабельных раненных в голову. И случилось, на этот час прибыл работник СМЕРШ. Увидя на полу раненых в голову с прерывистым дыханием, он усмотрел в этом мою оплошность (я их не эвакуирую в медсанбат или госпиталь), угрожая о строгой ответственности. Доказать ему о нецелесообразности эвакуации таких раненых, которые скончаются в пути, было невозможно. Только увидев сам, что через несколько часов они умерли, он поверил в правильность решения и недопустимости эвакуации таких раненых.

Объем медицинской помощи на полковом медпункте заключался, прежде всего, в остановке кровотечения, что нам удавалось делать путем наложения давящей повязки и тампона на раны. Мы убедились, что таким способом удается остановить кровь в подавляющем большинстве случаев, ибо наложение жгутов вызывает турникетный шок, и больной при длительном пребывании конечности под жгутом не выдерживает возникновения невыносимой боли.

Профилактика раневой инфекции также являлась одним из главных направлений при оказании помощи раненому. Введение противостолбнячной сыворотки было обязательным элементом помощи пострадавшему. В качестве противошоковых мероприятий широко использовался алкоголь, не было недостатка в препаратах морфия и других обезболивающих средствах.

Направляя раненого в МСБ, мы стремились правильно определить диагноз в медицинской карточке, которая заполнялась на каждого раненого. В этом деле не обошлось без ошибочных действий с нашей стороны. Для уточнения диагноза мы порой необоснованно снимали повязку, для осмотра раны и накладывали новую повязку или заменяли наложенную на переломанную конечность новую транспортную шину. Все это издержки отсутствия опыта на первых порах работы, так как в институтах мало учили.

И.Н. Руссиянов

Я был свидетелем факта, когда в медпункт полка, который размещался в школе одной деревни, где скопилось большое количество раненых, неожиданно приехал командир дивизии И.Н. Руссиянов и среди раненых заметил спящего фельдшера, который, выбившись из сил, прилег среди раненых и уснул. Командир заподозрил, что фельдшер пьян и никакие наши увещевания и доводы в невиновности фельдшера не увенчались успехом. С помощью своего адъютанта, командир дивизии учинил над несчастным расправу. С этого времени мы стали бояться нашего командира дивизии и, как и многие командиры, стремились не попадаться ему на глаза. Помнится, уже закончилась война, и наш полк был расквартирован в Тбилиси в районе Авгалы, и как-то приехал в гарнизон Руссиянов. Вместо того, чтобы стремиться встретиться со своим генералом напротив, мы и все командиры прятались кто куда мог, только бы не попадаться ему на глаза. В бою он был храбрый военоначальник, сам не раз смотрел смерти в глаза и находился в порядковых боевых подразделениях, но не в меру проявлял строгость и деспотизм. Он был моим земляком, родом со Смоленской области и по происхождению крестьянский сын.

Передала для публикации прихожанка храма Всемилостивого Спаса, внучка автора воспоминаний Анна Невольникова

Подготовка текста: Татьяна Алешина