Восстановить картину прошлого мне помогло одно из моих последних объяснений, которое я писал, как только 165-я стрелковая дивизия переподчинилась другой армии. Это объяснение я изъял из своего личного дела по совету полкового уполномоченного СМЕРШа. Ведь до сего...

Восстановить картину прошлого мне помогло одно из моих последних объяснений, которое я писал, как только 165-я стрелковая дивизия переподчинилась другой армии. Это объяснение я изъял из своего личного дела по совету полкового уполномоченного СМЕРШа. Ведь до сего...

Никакого хозяйства не было, а надо было заплатить 40 килограммов мяса, 200 (если не 400) килограммов картошки, сколько-то молока, шерсти, яиц. Я должна была где-то там халтурить, сено красть. Я покупала мясо, покупала яйца — чтобы сдать государству. А потом мне надоело, и я думаю: если придут меня забирать, то я повешусь. И перестала платить.

Никакого хозяйства не было, а надо было заплатить 40 килограммов мяса, 200 (если не 400) килограммов картошки, сколько-то молока, шерсти, яиц. Я должна была где-то там халтурить, сено красть. Я покупала мясо, покупала яйца — чтобы сдать государству. А потом мне надоело, и я думаю: если придут меня забирать, то я повешусь. И перестала платить.

Никакого хозяйства не было, а надо было заплатить 40 килограммов мяса, 200 (если не 400) килограммов картошки, сколько-то молока, шерсти, яиц. Я должна была где-то там халтурить, сено красть. Я покупала мясо, покупала яйца — чтобы сдать государству. А потом мне надоело, и я думаю: если придут меня забирать, то я повешусь. И перестала платить.

Никакого хозяйства не было, а надо было заплатить 40 килограммов мяса, 200 (если не 400) килограммов картошки, сколько-то молока, шерсти, яиц. Я должна была где-то там халтурить, сено красть. Я покупала мясо, покупала яйца — чтобы сдать государству. А потом мне надоело, и я думаю: если придут меня забирать, то я повешусь. И перестала платить.

Никакого хозяйства не было, а надо было заплатить 40 килограммов мяса, 200 (если не 400) килограммов картошки, сколько-то молока, шерсти, яиц. Я должна была где-то там халтурить, сено красть. Я покупала мясо, покупала яйца — чтобы сдать государству. А потом мне надоело, и я думаю: если придут меня забирать, то я повешусь. И перестала платить.

Детдом жил своей повседневной жизнью с затаенным желанием перемен к лучшему, жадно ловя новости с фронта, которые доходили к нам различными путями. Радовались, когда в ночи слышали гул наших самолетов. Сидя в темноте вокруг длинного стола и дрожа от страха, по-своему молились, чтобы самолет не сбили, чтобы он долетел. Этими чаяниями жили не одни мы. Как всегда во время великих потрясений, в...

Детдом жил своей повседневной жизнью с затаенным желанием перемен к лучшему, жадно ловя новости с фронта, которые доходили к нам различными путями. Радовались, когда в ночи слышали гул наших самолетов. Сидя в темноте вокруг длинного стола и дрожа от страха, по-своему молились, чтобы самолет не сбили, чтобы он долетел. Этими чаяниями жили не одни мы. Как всегда во время великих потрясений, в...

Детдом жил своей повседневной жизнью с затаенным желанием перемен к лучшему, жадно ловя новости с фронта, которые доходили к нам различными путями. Радовались, когда в ночи слышали гул наших самолетов. Сидя в темноте вокруг длинного стола и дрожа от страха, по-своему молились, чтобы самолет не сбили, чтобы он долетел. Этими чаяниями жили не одни мы. Как всегда во время великих потрясений, в...

Еще долго после войны я пугалась воющего звука пикирующего самолета, невольно ожидая следующего за ним разрыва бомбы. До сих пор у меня сохранилась привычка подбирать хлебные крошки и счищать с ножа приставший черный хлеб. Хотя у меня не было явных тяжелых заболеваний и внешних физических недостатков, в любом коллективе себе подобных -во дворе, в школе, в институте и даже на работе, я всегда была...

Еще долго после войны я пугалась воющего звука пикирующего самолета, невольно ожидая следующего за ним разрыва бомбы. До сих пор у меня сохранилась привычка подбирать хлебные крошки и счищать с ножа приставший черный хлеб. Хотя у меня не было явных тяжелых заболеваний и внешних физических недостатков, в любом коллективе себе подобных -во дворе, в школе, в институте и даже на работе, я всегда была...

Еще долго после войны я пугалась воющего звука пикирующего самолета, невольно ожидая следующего за ним разрыва бомбы. До сих пор у меня сохранилась привычка подбирать хлебные крошки и счищать с ножа приставший черный хлеб. Хотя у меня не было явных тяжелых заболеваний и внешних физических недостатков, в любом коллективе себе подобных -во дворе, в школе, в институте и даже на работе, я всегда была...

Во время эвакуации студенты узнавали своих профессоров куда ближе, чем в довоенных аудиториях, и почти все они только выиграли от этого тесного общения. Озабоченные горестями военных лет, оторванные от своих кабинетов и библиотек, в условиях трудного быта, скученности, университетские ученые достойно несли бремя войны. Те, кто помоложе, шли в Народное ополчение, но были возвращены в университет.

Во время эвакуации студенты узнавали своих профессоров куда ближе, чем в довоенных аудиториях, и почти все они только выиграли от этого тесного общения. Озабоченные горестями военных лет, оторванные от своих кабинетов и библиотек, в условиях трудного быта, скученности, университетские ученые достойно несли бремя войны. Те, кто помоложе, шли в Народное ополчение, но были возвращены в университет.

Во время эвакуации студенты узнавали своих профессоров куда ближе, чем в довоенных аудиториях, и почти все они только выиграли от этого тесного общения. Озабоченные горестями военных лет, оторванные от своих кабинетов и библиотек, в условиях трудного быта, скученности, университетские ученые достойно несли бремя войны. Те, кто помоложе, шли в Народное ополчение, но были возвращены в университет.

Во время эвакуации студенты узнавали своих профессоров куда ближе, чем в довоенных аудиториях, и почти все они только выиграли от этого тесного общения. Озабоченные горестями военных лет, оторванные от своих кабинетов и библиотек, в условиях трудного быта, скученности, университетские ученые достойно несли бремя войны. Те, кто помоложе, шли в Народное ополчение, но были возвращены в университет.

Инфекционных больных и их семьи высаживали где попало, лишь бы избавиться от угрозы повальной эпидемии. Милочку с мамой и бабушкой высадили ранней морозной весной в открытом заснеженном поле. Никого и ничего не было в этом поле. Лишь вдали виднелась деревенька, но не было сил дойти до нее. Девочка бредила. Губы пересохли, дыхание прерывалось. Милочка...

Инфекционных больных и их семьи высаживали где попало, лишь бы избавиться от угрозы повальной эпидемии. Милочку с мамой и бабушкой высадили ранней морозной весной в открытом заснеженном поле. Никого и ничего не было в этом поле. Лишь вдали виднелась деревенька, но не было сил дойти до нее. Девочка бредила. Губы пересохли, дыхание прерывалось. Милочка...

Инфекционных больных и их семьи высаживали где попало, лишь бы избавиться от угрозы повальной эпидемии. Милочку с мамой и бабушкой высадили ранней морозной весной в открытом заснеженном поле. Никого и ничего не было в этом поле. Лишь вдали виднелась деревенька, но не было сил дойти до нее. Девочка бредила. Губы пересохли, дыхание прерывалось. Милочка...