Провал антирелигиозной политики СССР в предвоенный период

Как известно, советское правительство провозгласило введение института свободы совести в качестве одного из своих приоритетов. Декрет «О свободе совести, церковных и религиозных обществах» от 2 февраля 1918 г. гласил: «Каждый гражданин может исповедовать любую религию или не исповедовать никакой. Всякие праволишения, связанные с исповеданием какой бы то ни было веры или неисповеданием никакой веры, отменяются»[1]. Норма о свободе совести была представлена в Конституциях РСФСР 1918 г. и 1925 г.

Однако свобода совести в СССР трактовалась, в целом, однобоко и некорректно – только как свобода не верить в Бога, свобода вести антирелигиозную пропаганду. Утверждалось, что «в Советской стране исповедовать любую религию – это дело совести каждого, и вести антирелигиозную пропаганду – это долг (Выделено автором. – Ф.С.) каждого сознательного гражданина»[2]. На практике, свобода совести не только не гарантировалась государством, но открыто им нарушалась. Духовенство было поражено в гражданских правах[3], религиозное обучение детей и миссионерская деятельность были запрещены. Пропаганда давала такому положению вещей лицемерное объяснение: якобы «религиозная агитация… глубоко враждебна нашему народу, нашему государству, науке, всей нашей культуре»[4].

В то же время, государство открыто поддерживало и финансировало антирелигиозную пропаганду. Массовым тиражом выпускалась антирелигиозная литература и периодическая печать, работали 47 антирелигиозных музеев[5]. 13 октября 1922 г. при ЦК ВКП(б) была создана Комиссия по антирелигиозной пропаганде, руководителем которой был назначен видный партийный и советский деятель Е.М. Ярославский. Решающую роль в развитии антирелигиозного движения в стране сыграли издававшаяся с 1922 г. газета «Безбожник» и созданное в 1925 г. всесоюзное антирелигиозное общество «Союз безбожников», переименованное в 1929 г. в «Союз воинствующих безбожников» (СВБ). Главой общества стал Ярославский. Под его руководством СВБ вел агрессивную антирелигиозную пропаганду, в том числе, при помощи организации массовых мероприятий, распространения печатной пропаганды, открытой травли священнослужителей и верующих. Такая деятельность осуществлялась в рамках так называемых «безбожных пятилеток» (1929–1932 и 1933–1937 гг.), задачей которых было «окончательно покончить с религией»[6].

Емельян Михайлович Ярославский (подлинное имя Миней Израилевич Губельман) — 1878 — 1943 гг.

Уверенность в том, что победить религию возможно в кратчайшие сроки, не покидала безбожников. Антирелигиозная пропаганда утверждала, что наступил «распад [Православной] церкви», «умирает ислам», «развален ламаизм», отживают свой век другие религии[7]. К середине 1930-х гг. «окончательный упадок религии» в СССР стал аксиомой. Считалось, что с «религией уже все покончено», она «не играет уже никакой роли», ее «социально-экономические корни… уничтожены», за нее «держатся только старики и старухи», при этом «многие молятся Богу лишь ради страховки, на всякий случай»[8]. В феврале 1936 г. Ярославский на юбилейном вечере по случаю десятилетия СВБ доложил, что число безбожников в СССР к тому времени составило уже более половины населения страны[9].

Возможно, веря, что религия больше не представляет опасности, И.В. Сталин ратовал за менее воинственное ведение антирелигиозной пропаганды[10]. Действительно, в период 1933–1937 гг. она была ослаблена. Периодичность выхода журнала «Безбожник» была сокращена с 24 до 12 номеров в год, журнала «Антирелигиозник» – с 24 до 6 номеров в год, газета «Безбожник» в 1935–1937 гг. не издавалась вовсе. Было прекращено издание ряда антирелигиозных журналов на национальных языках и местных антирелигиозных газет[11].

Убежденность советского руководства в закате религии, очевидно, повлияла на отмену дискриминации духовенства в отношении избирательных прав в Конституции СССР 1936 г. Сталин говорил по этому поводу: «Чего тут собственно бояться? Волков бояться, в лес не ходить»[12]. Ярославский вторил вождю: «Какая опасность от того, что служители культов всех вероисповеданий, а их наберется в СССР всего около сотни тысяч (с небольшим), – будут голосовать? Трудно представить себе, чтобы нашелся такой священник в Советском Союзе, за которого массы голосовали бы и выбрали бы его в Совет… Никакой опасности от предоставления им избирательных прав и права быть избираемыми нет»[13].

Проведенная в январе 1937 г. Всесоюзная перепись населения была призвана оправдать ожидания по поводу «изживания» религии. Прогнозировалось широкое распространение атеизма, а процент верующих предполагался небольшой[14]. Однако результаты переписи стали неприятной неожиданностью для советского руководства: доля верующих среди советских граждан оставалась высокой – 57% взрослого населения (в сельской местности – примерно две трети всего населения, в городах – не менее одной трети). Не позднее 14 марта 1937 г. начальник Центрального управления народно-хозяйственного учета Госплана СССР И.А. Краваль сообщил Сталину и Молотову, что «число верующих оказалось больше,… чем ожидали». Он также указал, что «день переписи был установлен неудачно:… выходной день, да еще и рождественские праздники»[15]. Этот факт подтверждал сохранявшуюся социальную значимость религиозных праздников.

Сначала результаты переписи, говорившие о высокой религиозности населения, скрывались от общественности – пропаганда утверждала, что «одним из замечательных результатов [переписи]… являются показатели роста безбожия среди народов СССР»[16]. О выявленном в стране проценте верующих вплоть до июня 1937 г. не был информирован даже главный государственный орган в сфере регулирования религиозной деятельности – Центральная комиссия по вопросам культов при Президиуме ВЦИК[17]. Затем этот вопрос пропаганда лукаво пыталась обойти: «Как велико число безбожников в нашей стране, мы сказать не можем», «это покажет перепись». Ярославский отмечал, что «верующих людей у нас еще много миллионов», но якобы не более 1/3 населения[18]. Впоследствии, власти неохотно признали, что «во многих районах нашей страны число верующих достигает внушительной цифры; иногда эта цифра превышает число неверующих», «религиозные обычаи очень часто еще выполняются немалой частью населения»[19]. В декабре 1937 г. Ярославский заявил, что безбожникам «на ближайшее десятилетие хватит работы»[20].

В дополнение к результатам переписи, которые разрушили иллюзорное представление об искоренении религии в СССР, не оправдались надежды на массовое сложение сана священнослужителями. В среде духовенства преобладали противоположные настроения: «Признавая духовенство, советская власть подтверждает, что не может обойтись без него», «религиозность населения, ранее искусственно подавленная, возрастет», «авторитет служ[ителей] культа среди населения поднимется»[21]. Действительно, к середине 1930-х гг., в целом, произошло изменение отношения простых людей к духовенству. Лишенное государственного покровительства и преследуемое властями, оно вызывало всё большее сочувствие в низах общества. Священник 1930-х годов был уже не старорежимный «жирный поп», а свой брат-труженик, советчик и утешитель[22].

Таким образом, в начале 1937 г. выяснилось, что задания «безбожных пятилеток» оказались непосильными. Их осуществление сталкивалось с упорной невосприимчивостью народа. Власть осознала свою ошибку в представлении о религиозности населения как решенной проблеме. Эта ошибка могла стоить дорого, принимая во внимание приближение выборов в Верховный Совет СССР (декабрь 1937 г.). Предоставление духовенству избирательных прав всколыхнуло религиозные круги. Священнослужители и верующие активисты разных конфессий развили бурную деятельность по мобилизации религиозного актива, подбору и выдвижению своих кандидатов в депутаты, устраивали «пробные выборы», предвыборные поездки, выдвигали свои кандидатуры в состав участковых избирательных комиссий. Агитация велась не только в среде религиозной общины, но и на предприятиях, в колхозах[23].

Выявление большого процента верующих в СССР и резкая активизация религиозного актива вызвали серьезную озабоченность властей. На февральско-мартовском 1937 г. пленуме ЦК ВКП(б) А.А. Жданов заявил, что Церковь – это единственная сила, «не подконтрольная правящей партии»[24]. В марте 1937 г. Ярославский объявил тревогу: «Поповщина переходит в наступление»[25]. В ответ была развернута широкая программа противодействия религиозной активности, особенно, в предвыборной сфере.

Во-первых, пресекалась деятельность по выдвижению религиозными активистами кандидатов в депутаты[26]. Юридическим основанием этому служили дискриминационные положения Конституции, которые давали право выдвигать кандидатов только «общественным организациям и обществам трудящихся»[27], в число которых религиозные организации не входили[28].

Во-вторых, была развернута бурная пропагандистская кампания, объявившая всех священнослужителей «врагами народа», «шпионами», «агентами фашизма». Утверждалось, что «значительное количество попов разоблачено, как враги народа», и что «всякий, даже самый “советский” поп – мракобес, реакционер, враг социализма»[29]. Пропаганда не скупилась на самые отвратительные эпитеты в адрес священнослужителей (например, «шпионско-диверсантская церковно-сектантская мразь»)[30].

Антирелигиозная пропаганда была усилена. Периодичность журнала «Антирелигиозник» возросла до 12 номеров в год[31]. В 1938 г. было возобновлено издание газеты «Безбожник», количество номеров которой выросло с 30 номеров в 1938 г. до 44 номеров в 1940 г. В 1941 г. эта газета стала еженедельной[32]. Стали выходить газета «Безвiрник» (на украинском языке)[33], журнал «Мебрдзоли атеисти»[34] и одноименная газета[35] (на грузинском языке). В 1937 г. был выпущен номер журнала «Безбожник» на бурятском языке, в 1938 г. – три номера газеты «Ўзбекистон худосизлари». В 1941 г. вышло 6 номеров журнала «Атеист» на эстонском языке. До июня 1941 г. продолжалась публикация антирелигиозного журнала «Свободная мысль» на литовском языке. В 1938–1941 гг. Центральные курсы политпросветработников издали 8 выпусков брошюры «Методическое письмо заочнику-антирелигиознику»[36].

В-третьих, с 1937 г. разворачиваются массовые репрессии в отношении священнослужителей. Аресту подверглась бóльшая часть православного духовенства (включая обновленцев), закрытие церквей приобрело обвальный характер – только в 1937 г. было закрыто 8 тыс. храмов[37]. В 1937 г. по «церковным делам» было арестовано 136 900 чел., из них расстреляно – 85 300; в 1938 г. – соответственно 28 300 и 21 500[38]. В 1937 г. было арестовано 50 православных епископов (для сравнения: в 1935 г. – 14, в 1936 г. – 20 епископов)[39]. В целом, к концу 1930-х гг. было репрессировано до 85% священников Русской Православной Церкви[40]. Аналогичному разгрому подверглись и другие конфессии.

В дополнение, в апреле 1938 г. была ликвидирована Комиссия по вопросам культов, которая, пусть предвзято, но занималась разбором жалоб верующих на незаконные притеснения, в том числе, пресекая незаконное закрытие церквей и мечетей[41]. С апреля 1938 г. вопросами религии занимались только специальные структуры НКВД.

Накал репрессий снизился только в конце 1939 г., когда у советского руководства появилось намерение проводить более «осмотрительную» политику в отношении религиозных институтов. После присоединения к СССР территорий Западной Украины, Западной Белоруссии и Прибалтики, население которых (22,6 млн чел.[42]) ранее не испытало воздействия массированной атеистической пропаганды, число верующих в стране значительно увеличилось. Это существенным образом укрепило позиции Русской Православной Церкви, которая неожиданно стала «полезной» для власти[43] в деле «адаптации» новых территорий к советскому режиму, так как в этих регионах «традиционные методы революционной диктатуры оказались непригодными или малоэффективными»[44].

Антирелигиозная пропаганда в предвоенные годы стала базироваться на новых, менее воинственных установках[45]. Хотя выпады против религии со стороны воинствующих безбожников продолжались вплоть до начала Великой Отечественной войны[46], планировавшаяся СВБ третья «безбожная пятилетка» не была санкционирована руководством страны[47]. Окончательный перелом в отношениях между Советским государством и религиозными институтами произошел в годы Великой Отечественной войны, когда власть и конфессии, занявшие твердую патриотическую позицию, смогли выработать механизм «доброжелательного сосуществования» и взаимопомощи.

[1] Декреты Советской власти. Т. I. М., 1957. С. 373–374.

[2] Путинцев Ф. О свободе совести. М., 1937. С. 6.

[3] История Советской Конституции (в документах). 1917–1956. М., 1957.  С. 155, 543–544.

[4] Почему попам не предоставлена свобода агитировать за религию? // Антирелигиозник. 1939. № 1. С. 49.

[5] Ярославский Ем. Задачи антирелигиозной пропаганды // Антирелигиозник. 1941. № 5. С. 7.

[6] Алексеев В.А. «Штурм небес» отменяется? Критические очерки по истории борьбы с религией в СССР. М., 1992. С. 121, 128.

[7] См., например: Безбожник. 1924. № 7 (60). С. 8; Рославлев М. Падающие минареты // Безбожник. 1930. № 15–16. С. 10–11; Кандидов Б. Рост культуры и безбожия в Бурят-Монголии // Безбожник. 1936. № 3. С. 10.

[8] РГАСПИ. Ф. 89. Оп. 4. Д. 61. Л. 2; ГАРФ. Ф. 5263. Оп. 1. Д. 32. Л. 18; Фоминов Н. Указ. соч. С. 42.

[9] ГАРФ. Ф. 5407. Оп. 1. Д. 105. Л. 14.

[10] Амосов Н. Терпеливо разъяснять вред религии // Безбожник. 1936. № 9. С. 8.

[11] Периодическая печать СССР. 1917–1949. Библиографический указатель. Выпуск первый. М., 1958. С. 85-87; Газеты СССР. 1917–1960. Библиографический справочник. Т.1. М., 1970. С. 110–111, 133, 140; Там же. Т. 2. М., 1976. С. 40, 126.

[12] Доклад И.В. Сталина о проекте Конституции Союза ССР // Правда. 1936. 26 ноября.

[13] Ярославский Ем. Новая Конституция и вопрос о религии // Антирелигиозник. 1936. № 4. С. 7–8.

[14] Жиромская В.Б., Киселев И.Н., Поляков Ю.А. Полвека под грифом «секретно». Всесоюзная перепись населенияя 1937 года. М., 1996. С. 96.

[15] Всесоюзная перепись населения 1937 года: Сборник документов и материалов. М., 2007. С. 118–119, 40–41.

[16] Всесоюзная перепись населения в 1937 году // Безбожник. 1937. № 2. С. 15.

[17] ГАРФ. Ф. 5263. Оп. 1. Д. 49. Л. 85.

[18] Ярославский Ем. О задачах профсоюзов на религиозном фронте. С. 3–4, 9.

[19] Фоминов Н. Против благодушия и беспечности в антирелигиозной работе // Большевик. 1937. № 20. С. 36.

[20] РГАСПИ. Ф. 89. Оп. 4. Д. 72. Л. 5.

[21] ГАРФ. Ф. 5263. Оп. 1. Д. 32. Л. 13.

[22] Крапивин М.Ю. Непридуманная церковная история: власть и церковь в Советской России (октябрь 1917 – конец 1930-х годов). Волгоград, 1997. С. 237.

[23] Олещук Ф. За большевистский размах предвыборной агитации // Антирелигиозник. 1937. № 9. С. 4; Амосов Н. Антирелигиозная пропаганда летом // Безбожник. 1937. № 6. С. 3; Шестакова М. Церковники и сектанты на службе фашистских разведок // Антирелигиозник. 1938. № 3. С. 10; Ефимов П. Выборы в Советы и разоблачение церковников // Антирелигиозник. 1938. № 5. С. 14–16, 18; Предвыборные маневры церковников // Безбожник. 1938. № 6. С. 3–4; Путинцев Ф. Выборы в Советы и разоблачение поповщины. М., 1937. С. 17–19, 26, 27, 30; Токарев С.В. Повседневная жизнь провинции в период обсуждения, принятия и реализации Конституции СССР 1936 года. Курск, 2002. С. 13–14; Федосеев П. Подготовка к выборам в Советы и антирелигиозная пропаганда // Антирелигиозник. 1937. № 8. С. 11–12; По ленинскому пути // Безбожник. 1938. № 1. С. 3.

[24] Токарев С.В. Указ. соч. С. 19.

[25] РГАСПИ. Ф. 89. Оп. 4. Д. 62. Л. 69.

[26] Калистратова Я.Б. Выборы 1937 г. в Верховный Совет СССР: выдвижение кандидатов (по материалам Новосибирской области) // Вопросы истории Сибири ХХ века. Новосибирск, 1993. С. 121–122.

[27] История Советской Конституции. С. 746.

[28] Фоминов Н. Указ. соч. С. 40; Шестакова М. Указ. соч. С. 10.

[29] Итоги выборов в Верховный Совет и задачи антирелигиозной пропаганды // Антирелигиозник. 1938. № 1. С. 8; Первая сессия Советского парламента // Безбожник. 1938. № 2. С. 3; Знать врага // Антирелигиозник. 1939. № 6. С. 3; Олещук Ф. Коммунистическое воспитание масс и преодоление религиозных предрассудков // Большевик. 1939. № 9. С. 47.

[30] Шестакова М. Церковники и сектанты на службе фашистских разведок. С. 10.

[31] Последний номер вышел в июне 1941 г.

[32] Последний номер вышел 20 июля 1941 г.

[33] Последний номер вышел 28 июня 1941 г.

[34] Последний номер вышел в мае 1941 г.

[35] Последний номер вышел в июне 1941 г.

[36] Периодическая печать СССР. 1917–1949. Библиографический указатель. Выпуск первый. М., 1958. С. 85–87; Газеты СССР. 1917–1960. Библиографический справочник. Т. 1. М., 1970. С. 11, 139, 195, 210.

[37] Цыпин В. История Русской Православной Церкви. Синодальный и новейший периоды (1700–2005). М., 2007. С. 445–446.

[38] Яковлев А.Н. По мощам и елей. М., 1995. С. 94–95.

[39] Регельсон Л. Трагедия Русской Церкви. 1917–1945. М., 1996. С. 504.

[40] Логинов А.В. Власть и вера. Государство и религиозные институты в истории и современности. М., 2005. С. 323–324.

[41] ГАРФ. Ф. 5263. Оп. 1. Д. 45. Л. 84.

[42] Население СССР в ХХ веке. Исторические очерки. М., 2001. Т. 2. С. 10.

[43] Fletcher W.C. Religion and Soviet Foreign Policy. 1945-1970. London, 1973. P. 14.

[44] Логинов А.В. Указ. соч. С. 327.

[45] См.: Олещук Ф. Коммунистическое воспитание масс и преодоление религиозных предрассудков // Большевик. 1939. № 9. С. 38–48.

[46] См.: Евстратов А. Патриотизм и религия // Безбожник. 1941. № 6. С. 2–3.

[47] Безбожная пятилетка // Православная энциклопедия. М., 2002. Т. IV. С. 444.

Материал подготовлен для www.world-war.ru