Сестра Надя рядом, смерть не страшна

Март 1943 года, Кубань, станица Роговская

Вечером начальник госпиталя поручил мне эвакуировать партию раненых на железнодорожную станцию Сосыка. Скрипят подво­ды, на них сидят и лежат раненые и больные. Я иду рядом с подвода­ми, слушаю монотонную музыку колес. Ездовой тихо поет, кажет­ся, азербайджанскую песню. Дождь. Сумрак ночи. Один из ра­неных застонал:

— Ох как больно, сестра!

Если б можно было облегчить эти страдания! На ходу поправ­ляю сползающее одеяло: — Скоро доедем, потерпите еще немного…

На станции разгрузили раненых. Потом пришла летучка, началась погрузка. Я передала документы, продаттестаты, помогла разме­стить раненых по вагонам. И толь­ко перед рассветом добралась в Роговскую, озябшая и усталая.

В 1-м отделении лежит санин­структор Валя Лаппо. После ране­ния у нее столбняк. Очень красивая девушка. Голубые, как озера, глаза, правильные черты лица. Но худенькая, буквально восковая. Я пришла к Вале вместе с медсе­строй Надей Чекмез. Не раз заме­чала: стоит Наде появиться в па­лате — вроде светлее становится. Высокая, статная. В осанке и по­ходке что-то величественное, цар­ственное. Всегда приветливая, в снежно-белом халате, красиво по­вязанной косынке. Когда она за­ходит, больные — даже тяже­лые — начинают улыбаться. И за что ни возьмется: поит ли миксту­рами, делает ли уколы, влива­ния,— все получается у нее как-то легко, ловко, уверенно. Каждого приободрит, пошутит.

— Не забудь,— говорит ранено­му в ногу бойцу,— что обещал на майские праздники первый вальс со мной танцевать.

Если нужно — ночь напролет бу­дет сидеть у постели больного. Бойцы говорят:

— Сестра Надя рядом, смерть не страшна. Она отшучивается:

— А разве это не ты называл нас, медиков, помощниками смер­ти?

Надя долго хлопочет около Ва­ли, затем идет в другую палату. Валя Лаппо — моя ровесни­ца. Ей нет двадцати. Как облег­чить Вале страдания? Хочется хоть чем-нибудь помочь. И я гла­жу ее волосы, обмахиваю лицо платком. — Знаешь,— говорит она,— у тебя такие грубые ботинки. На­верное, они очень велики тебе…

Скажи на складе, пусть отдадут тебе мои сапоги. Ведь они мне больше не понадобятся. А ты в них, может, и по Берлину походишь. Меня вспомнишь.

Валя очень мучается. Но дер­жится. Когда ей очень плохо, до крови кусает губы. В глазах — не испуг, нет, а какое-то тяжкое предчувствие. Девочки — медсест­ры и санитарки не отходят от нее: вводят лекарства, кормят, поят. Если бы удалось ее спасти! Не спасли…

Читайте также: Работа госпиталя