эвакуация

В первых классах, сразу после войны, чувствовалась большая разница в возрасте школьников. Многие в войну не учились, особенно те, кто вернулся с фронта в город – такие, как «сыны полка» с медалями. Такой контингент был плохо управляем. Через несколько месяцев неравенство по возрасту устранили, отправив «переростков» в ремесленные училища.

Эвакуация в СССР в годы Великой Отечественной войны имела уникальный масштаб за всю историю страны. Инициатива создать комиссию по эвакуации граждан, стратегических предприятий, организаций и учреждений из Москвы была предпринята еще до объявления войны, 3 июня 1941 г.. Разработанный план и проект Постановления Совнаркома СССР «О частичной эвакуации...

Однажды мы возвращались вместе из школы, и как раз шли напротив здания Министерства Иностранных Дел. Остановились. Помню, как я стал предлагать будущему отцу Александру Салтыкову (а мы тогда учились в 5 классе) свой план: произвести переворот и избавить страну от тирана. Когда Саша Салтыков пришёл домой и передал содержание нашего разговора, его отец,...

Вторично я должен был погибнуть уже при полете из Куйбыше­ва в Москву, когда работал на заводе №18. Я сидел в самолете и шеф-пилот Наркома А.И. Шахурина Балакирев готовился рулить на старт. В это время дежурный по аэродрому попросил командира экипажа за­держаться и высадить Бугайского: на завод номер №18 прибыли ди­ректора смежных заводов, поэтому директор завода №18 А.А. Белянский предложил мне...

А война… Она была давно и отодвигалась всё дальше. Для меня, но не для близких, которые нет-нет да и вспомнят что-то такое, что преисполнит их грусти, скорбного выражения лиц. Во время войны погиб папин старший брат Пётр Макарович, попав на железной дороге под бомбёжку (он был инженером-путейцем), умерли дедушка Макар Митрофанович и папина сестра...

В это время уже были настоящие морозы. Количество вещей, которые можно было везти с собой в эвакуацию было ограничено, много взять мы не могли. По прибытии нам выдавали какую-то теплую одежду. Дети, прибывшие в Тюкалинск из Ленинграда без родителей, были определены в интернат. Каждая эвакуированная школа становилась интернатом. Их размещали в зданиях местных школ.

С первых дней войны вглубь страны началась эвакуация жителей из прифронтовых территорий. Уже осенью 41-го Чернушинский район принял более 8 тыс. жителей из Ленинграда и Москвы, Украины и Белоруссии, Карелии, Смоленской и Калининской областей. В спешном порядке было создано 22 дома-интерната, где обрели приют более 2 тыс. эвакуированных детей.

Никто из нас не пропал, не умер от голода или тяжёлой болезни. Конечно, трудностей хватало, как и у всех. У нас вскоре отключили электричество, а ни свечей, ни керосиновых ламп в продаже не было. Мама купила 2 «коптилки» —  так называлось сооружение из пустой консервной банки с запаянным верхом, в котором была пробита дырка.

Нам казалось, что мы живём нормально. Родители, интеллигентные люди, создавали нам с братом необходимые условия. Учились мы с братом очень хорошо. Брат всю жизнь круглый отличник. Когда мы уезжали летом куда-то отдыхать, бросали жребий, куда поедем, родители всегда придумывали какие-то интересные места: на Волгу, на Оку. В общем, это было всегда как-то...

Мне тогда было семь лет. Помню постоянное чувство страха и неопределенности, которое испытывал, когда смотрел кинохронику и слушал радиорепортажи о воздушных налетах и сражениях гражданской войны в Испании, свой страх от звуковых и световых сигналов воздушной тревоги.

Весной 1975 годa моя мaть тяжело зaболелa, я положил ее в одну из московских клиник, a чтобы ей было чем зaнять себя в тягостной aтмосфере больничной жизни, попросил, чтобы онa нaписaлa нечто вроде воспоминaний о том, кaк мы жили до войны, во время эвaкуaции и в послевоенные годы.

После бригады «брюшная полость» к нам прислали бригаду по «конечностям». Я не знаю, что лучше: физические переживания боли, или моральные, когда врач говорит, что для спасения жизни нужно отрезать ногу или руку. И это было ужасно, когда взрослые мужчины плакали перед операцией.

Я не боюсь, что меня могут убить, у меня один страх - до войны я никогда не видела мертвых. Когда у меня умерла мама, мне было 7 лет, и моя дорогая бабуля сказала, что не надо травмировать девочку, - пусть мама останется в ее памяти живой. И вот я еду на фронт, где обязательно будут мертвые, а вдруг я упаду в обморок?

Не могу сказать, что помню себя от рождения, как Л.Н. Толстой, но с начала войны детская память сохранила на удивление многое. Помню, например, как воет сирена и мы с мамой вместе с другими людьми спускаемся в подвальное бомбоубежище в нашем доме. Моя мама окончила медицинский институт, и не мобилизовали ее только из-за моего малолетства.

Мы утром брали хлеб на две карточки, днем еще на две, а вечером на остальные; утерпеть, чтобы сразу же не съесть полученный хлеб, было невозможно. Правда, была еще одна «отдушина» – в столовой в Сельхозинституте на студента полагалась тарелка «баланды»; а так как в институт мало кто ходил, то вечером можно было взять сколько угодно порций (кажется, по...

Отец играл большую роль в нашей жизни, но он все время исчезал: то он дневалит, то командировки, то еще что-то. Я любила, когда папа сутки дневалил. Дневальным выдавали бутерброды с любительской колбасой на белой булке. Такого запаха, который исходил от этого чуда, я не забыла до сих пор.

На работе и спать устраивались, кто где мог. В городе, а потом и в деревне собирали вещи, продукты, махорку, детские рисунки, добрые письма солдатам на фронт с единственной просьбой - скорее прогнать германцев с нашей земли. Посылки посылали без точного адреса. Просто писали: "На фронт". Мама отдавала теплые носки, которые вязала сама из овечьей шерсти,...

Все было очень организованно, никакой паники, никаких криков и беготни. К школе подъехали автобусы, мы уже были в школе, нас загрузили в вагоны пассажирские, не товарные. Родители были в курсе, куда нас везут, нас снабдили сахаром, мукой, выдали такие бумажки с именами, адресами. Первый раз нас вывезли под Ленинград на станцию Бурга на реке Мста.

Дорогая Валя! Опишу Вам, как мы жили это время. Летом 1941 г. мы жили на даче в Вырицах. Я только что защитил диссертацию. У нас были деньги, и я предполагал хорошенько отдохнуть. Ездил раз в неделю в город, а остальное время проводил, купаясь в Оредежи. Дача у нас была отличная. Об объявлении войны я узнал на пляже на берегу Оредежи. Сразу...