Самара

Орга­нам суда и прокуратуры было пред­ложено прекратить рассмотрение дел по условно-досрочному осво­бождению из лагерей, а Наркомвну­делу прекратить практику зачетов одного рабочего дня за два дня срока отбытия наказания. Основным сти­мулом для повышения производи­тельности труда в лагерях устано­вить: улучшенное снабжение и пи­тание хороших...

В начале 1942-го года к нам в школу пришла делегация: один мужчина, три женщины. Они говорят: «Дети, надо помочь взрослым!». Мальчишек направили на Первую Образцовую типографию. Меня привели на Фабрику полевого снаряжения на Большой Татарской. Поступив работать, я даже не умела иголку-то держать по-настоящему. Научили держать иголку, наперсток не...

Часто при обнаружении незнания семейной истории мы сетуем на то, что в своё время не успели расспросить ушедших бабушек и дедушек. В случае с моей поездкой в Ташкент, несколько раз откладывавшейся, как раз можно сказать об обратном: «Успел!» Ровно через год после этого Бронислава Брониславовича не стало.

Приезжаю в Новосибирск – номер вагона в телеграмме указан. Выхожу, никто не встречает. Налил стопку, вылил на землю – родная земля! Вторую налил – выпил, и пошел. Куда пошел? На Томской улице – Генка Домрачев, друг, школьный товарищ детства. Решил – зайду, попроведую. Захожу – слезы, мать выскочила, Галька – сестра. Когда я уходил, ей лет одиннадцать было, теперь уже девушка – плачет, целует.

Я не боюсь, что меня могут убить, у меня один страх - до войны я никогда не видела мертвых. Когда у меня умерла мама, мне было 7 лет, и моя дорогая бабуля сказала, что не надо травмировать девочку, - пусть мама останется в ее памяти живой. И вот я еду на фронт, где обязательно будут мертвые, а вдруг я упаду в обморок?

За годы войны самолёт Сурена Михайловича трижды был подбит в воздухе вражеским огнём. Два раза, проявляя большое лётное мастерство и хладнокровие, он сумел посадить подбитые машины вне аэродрома с убранными шасси. Третий случай был особенным.

Снаряды и мины часто рвались у нашего дома. И вот один снаряд разорвался над крышей дома, крыша и труба рухнули, меня отбросило в сторону кроватей и стульев. Ударило меня осколком снаряда ниже левой лопатки сзади в спину. Я застонал и стал звать на помощь товарищей. Ко мне по лестнице влезают на чердак два товарища, стащили меня с чердака под сени, где мы расположились.

Когда началась война, мне не было и пяти лет. Отдельные, маленькие картинки военного детства не забылись, а значит, не потерялись навсегда, каждая из них оставила в памяти свой след. Из этих и других, казалось бы, малоприметных штрихов складывается человек и его биография.

С уходом немцев люди, которые сотрудничали с ними, скрылись или бежали за границу, в частности, в Аргентину. Через год, 14 июня 1946 года, вышел знаменитый указ Президиума Верховного Совета СССР, в соответствии с которым эмигранты, которые хотят вернуться, могут подать заявление на получение советского паспорта. Мои родители были среди тех, кто хотел...

На уличных столбах с утра до ночи гремели черные раструбы громкоговорителей. Леденящий душу голос Леви­тана: «После упорных боев наши войска оставили город...» И вслед, ежедневная, как молитва, песня: «Идет война народная, священная война...». А за нею — бравурные мар­ши: не надо падать духом! Потом — звуковые письма матерей и жен на фронт и бойцов из окопов домой.