Устная история – голос от первого лица
Впервые метод устной истории применил в 1940-е годы американский публицист Джо Гулд для создания книги. Его работа «Устная история нашего времени» была полностью составлена на основе записи рассказов разных людей. В 1948 году возник центр устной истории при Колумбийском университете. В 1967-ом создана Ассоциация устной истории США, а двумя годами позже аналогичная организация появилась в Великобритании.
Устные исторические свидетельства, отражающие историческую память, подразделяют на индивидуальные и групповые. Так называемой устной биографией занимаются отечественные исследователи в Институте социологии РАН под руководством Е. Ю. Мещеркиной. Это направление в настоящее время известно как «научная биографистика». Как и источник устной истории, биография создается исследователем и респондентом в соавторстве. Точку зрения о соучастии исследователя в создании устного исторического источника подтверждают минские источниковеды В. П. Грицкевич, С. Б. Каун и С. Н. Ходин, хотя они рассматривают устную историю как разновидность мемуаров:
«Самое существенное в данном виде (устная история) мемуаров — не форма их фиксации, а степень вмешательства лица, которое ведет разговор»[1].
В поле зрения автобиографического исследования входит описание жизни отдельного человека, с целью охарактеризовать эту жизнь и придать ей значение. Устные свидетельства очевидцев, участников и современников исторических событий проводятся для конструирования и моделирования пересказанного прошлого для его осмысления и рефлексии. Респонденты говорят о своей жизни в виде целостного, связанного повествования.
В исследовательской деятельности устная история предоставляет возможность получить новый материал о историко-культурной среде и тех местах, о которых говорят участники биографического рассказа, свидетелями и очевидцами исторических процессов и явлений недавнего прошлого, которых они являлись. Записи устных жизненных версий и субъективных описаний жизни, фиксация индивидуальных и семейных историй, отражающих прошлое во всем его многообразии и противоречивости, интерпретация таких источников позволяет взглянуть на историю неформальным взглядом. Так расширяется источниковая база и поле деятельности исследования. При работе с устной историей важное место занимает критическая рефлексия. В ракурсе метода устной истории лежит соотношение собственно исторических событий и человеческой памяти — реконструкция прожитой жизни, рассмотрение повседневной атмосферы: как жили люди, как на их жизнь влияли события, ощущения, установки, каким образом система ценности людей влияла на события.
Важно значение применения метода устной истории для проговаривания и оценки явлений повседневной жизни в Советском Союзе без идеологического и политического давления, которое за давностью лет уже не имеет места. Участники, чьи истории были записаны и размещены на нашем портале «Непридуманные рассказы о войне» www.world-war.ru, впервые вспоминали и проговаривали события из жизни в Советском Союзе на диктофон, как связанный последовательный текст. Опыт вспоминания советской жизни инициировал у респондентов кодирование в памяти события тех лет, материализацию памяти с помощью внешних артефактов, таких как, фотографии, письма.
Длительное время советская повседневная действительность отражалась в средствах массовой информации и печати однобоко, в угоду социалистическому строю и оставалась невысказанной. В отечественной историографии XX в. существовали умолчания, запрещенные темы, искажения, например, темы раскулачивания и репрессий. Отношение к истории как к идеологическому средству требовало рецензирования и редактирования печатных изданий, которые в настоящее время в гуманитарном сообществе в той или иной форме остаются пособиями для изучения и воспроизводства. Регламентировался доступ ко многим тематическим документам эпохи.
До сих пор засекречено немало дел и фондов или доступ к этой информации ограничен и требует большой организационной работы. По теме социокультурной жизни в советский период образовались информационные лакуны. В отечественной постсоветской историографии отсутствуют объективные свидетельства, которые были бы широко представлены и интертекстуально отражали действительный ритм прошлой жизни. В результате документы советской эпохи, в частности такие исторические явления, как раскулачивание и репрессии, которые упоминались уже выше, оказались недостаточно пригодными для исторического анализа в наше время. Большинство из них написано по единому шаблону и различаются именами, фамилиями, датами и местами рождения. Приведу фрагмент статьи, в которой работящие крестьяне-собственники представлены как враждебный класс советской власти. Текст был опубликован 19 апреля 1931 года в газете «Правда».
«В 1930 году кулаки села Тормасово (Ефремовского района, Московской области) провели в председатели сельсовета своих людей подкулачника: Стародубцева с секретарем – пьяницей Лазаревым. Эти кулацкие ставленники дали полную волю кулакам. Кулаки настолько распоясались, что не выполняли заданий по хлебозаготовкам, не платили налогов, получали фиктивные справки о том, что они бедняки и т.п. Кулаки оказывали бешеное сопротивление коллективизации и всем мероприятиям советской власти».
Трафаретностью отличаются документы личного происхождения, публиковавшиеся в советской печати, например, воспоминания красных партизан, ветеранов войны и труда. Здесь приведу пример из издания 1978 года И.Е. Ветрова «Огненные рейсы: документальная повесть».
«Тот, кто ходил дорогами войны, хорошо помнит бойцов и командиров колонны паровозов особого резерва Народного комиссариата путей сообщения. В пургу и в зной, в дни затишья и разгар боев они были рядом с действующими войсками. Колонны особого резерва были созданы на прифронтовых дорогах в сентябре 1942 года по решению Государственного Комитета Обороны СССР. В каждой из них было по 30 паровозов. Каждая колонна имела свои мастерские, жилые вагоны-теплушки, подвижные склады (вещевые и продовольственные), бани. За каждым паровозом закреплялся экипаж — комплексная бригада, состоящая из 13 человек»[2].
Очевидно, этот текст написан для читателя знавшего, кто в 1942 году состоял в команде колонн паровозов особого резерва и прекрасно знает солдат и оказываемую ими помощь войскам. Современному читателю приходиться принять на веру или не вчитываться в этот текст. В настоящее время источники такого типа могут быть использованы для критического анализа.
В 1990-ые годы ситуация менялась, появлялись новые свидетельства и документы, которые способствовали разногласиям во взглядах на советское прошлое в российском обществе. Впрочем, проблема скудной комплектации документальных архивов и в постсоветские годы имела место. В результате реструктуризации и децентрализации некоторых архивов в 1990-ые и начавшейся приватизацией, оптимизацией предприятий, учреждений, организаций — часть документов погибла. Например, «Народный архив» был передан в ведение РГАНИ, где затерялся в стенах многочисленных помещений.
В настоящее время, в российских архивах, в основном, документы собраны по фондообразователям, например, «Политбюро ЦК КПСС» или «Союз воинствующих безбожников» и т.д.. По опыту коллег, имеющих дело с российскими архивами, можно говорить о систематизации в них документов, но далеко не везде. Нередко в одном и том же деле (папке) можно обнаружить совершенно разные документы, пришедшие из разных мест и по разным поводам. На обложке дела почти всегда указано, что там внутри, но приблизительно — «Материалы об агентурной работе среди спецпоселенцев» или «Спецдонесения Прокуратуры СССР» и т.д. Встречаются, такие фонды как «Коллекция документов» — и что там внутри, вообще, неизвестно, пока не возьмешь просматривать и изучать. Что касается, допуска в федеральные архивы – он осуществляется по личному заявлению; в ведомственные архивы – требуется официальное письмо от направившей организации.
Появились проекты по оцифровке и последующей публикации в Интернете документов советского времени, например, сайт «Документы советской эпохи» выдает характеристику документа, не представляя его оригинал. Такое положение дел, значительно замедляет работу с документами, снижает работоспособность исследователей, тормозит актуальность и проработку тем. Эти объективные причины и условия способствовали поиску новых источников, так устная история стала в отечественной практике альтернативным способом в их получении. Сначала, как новый подход к изучению исторического прошлого, а затем как самостоятельная историческая дисциплина.
Петербургский историк А.И. Филюшкин определяет «устную историю как — научную дисциплину, обладающую собственным методом исследования, с помощью которого осуществляется фиксирование субъективного знания отдельной человеческой личности об эпохе, в которой жил человек»[3]. Устная история как сфера исторических, социокультурных исследований изучает человеческое общество в прошлом. В задачу исследования входит изучение не только опыта людей, но и событий повседневной жизни, что позволяет посмотреть на прошлое по-новому, через призму повествования говорящего, а не официальные издания, учебные пособия или оценки политиков.
В исторической науке устный источник отвечает требованиям свидетельства прошлого, запечатлевшего культурные смыслы и образы своего времени. К толкованиям понятия «устная история» относятся как неформальные разговоры о прожитых временах, так и записи интервью, рассказы людей, обладающих важной и полезной информацией о прошлом.
Устная история базируется на памяти, а память, в свою очередь, является субъективным способом фиксирования прошлого, включающим в себя современную переоценку давних событий и индивидуальную психику человека. С помощью устной истории устанавливается индивидуальный опыт, и впечатления от прошлого времени, способность тех событий повлиять на настоящее.
В широком смысле под устными источниками понимается буквально любой информационный ресурс в устной форме. Устные рассказы, преобразованные в печатный текст, рассматриваются как социальный тип материала. Через субъективные свидетельства происходит осмысление повседневных событий через внутренний мир человека и его жизненный опыт, обусловленный мировоззрением, сложившимся в семье и особенностями его собственной личности. Устные источники в источниковедческой классификации относят к группе «документов личного происхождения» как самостоятельная разновидность. Источники личного происхождения заключают в себе двойную информацию: фактологическую и оценочную. В отношении фактологической достоверности устных источников доля их объективности незначительна, потому что устные рассказы отражают историческую реальность лишь в том виде, в каком она предстала в сознании очевидца. Однако сведения, проговоренные в беседе, становятся отправной точкой для исследования нового, неизвестного в истории.
Интерес в биографических текстах представляют не сами факты, а их оценки, представления о них, социокультурная информация, отраженная в человеческом опыте участников событий. Поскольку индивидуальные взгляды и жизненные установки человека являются движущей силой как его собственной истории, так и истории его родных, близкого окружения. Благодаря взглядам человека, традициям в обществе, настроениям или взаимоотношениям между людьми, события разворачиваются определенным образом.
Важно отметить, что устную речь невозможно обработать так, как письмо. Воспринимать на слух и читать – это разные вещи. «Устная речь мимолетна по своей природе: затихает сразу, как только ее издали. Слушатель должен обрабатывать фразу тут же, в режиме «реального времени»» [4]. Печатный текст находится перед глазами, дает возможность делать пометки и замечания, ставить вопросы к зафиксированному фрагменту повествования. С устной речью такая работа невозможна.
В связи с тем, что аудиозапись даже при оцифровке может быть испорчена, документ личного происхождения важно транскрибировать. Канадская устноисторическая ассоциация расширяет рамки устного исторического источника зафиксированного на аудио до транскрибированного аналога:
«Устная история, прежде всего, состоит из записи с людьми о прошлой жизни, воспоминания от первого лица. Современная форма устноисторического документа – это запись человеческого голоса. Этот документ должен содержать информацию на звуковом носителе, либо в транскрибированной форме»[5].
Биографический рассказ выступает конструкцией жизненного мира человека в контексте исторических событий и процессов, эмпирического опыта в историческом прошлом. Воспоминания являются корпусом личностных восприятий или оценок прошлых событий не просто отдельным человеком, как участником, но личностью с ее взглядами, мировоззрением, психологией – субъективным отражением прошлого, индивидуальной оценкой истории. Респондент воспроизводит исторические события, так как он их видел и понимал. Мнения, как и любые другие источники, могут объединяться в группы по принципу сходства взглядов людей или их поведения, а могут быть неповторимы и индивидуальны. Таким образом, сами события советской эпохи становятся канвой, которая регламентирует субъективную реальность человека, его социальные возможности и табу.
При этом, с одной стороны, представляет интерес поведение человека, его отношение к происходящему, возможность справляться или влиять на исторические события, с другой стороны то, как эти события влияли на его жизнь, труд, семью, мировоззрение, какие возможности или трудности создавали для жизни. Принципом концепции устной истории могут выступать следующие позиции для изучения: «история изнутри», «история снизу вверх», «человек в истории», «история в человеке», «мнения и оценки безмолвствующего большинства» — на самом деле представляющего большинство участников исторического процесса. Перечисленные позиции потребовали в предметное поле современных гуманитарных исследований включение субъективного мира людей, индивидуальных интерпретаций событий XX века.
Британский историк и основатель журнала «Oral History» Пол Томпсон утверждает, что «с помощью устной истории мы узнаем людей такими, какими они сами представляют себя, мы видим вещи через внутреннее мировосприятие каждого человека как непосредственного участника исторического процесса»[6]. Поэтому устные исторические свидетельства могут использоваться для изучения быта, памятных событий и их отражения в массовом историческом сознании. Биографические рассказы – пересказ прошлой жизни, взгляд назад, для современного поколения — тех, кто там не был и не имеет представления, на что это было похоже. Устная история позволяет выявить интересные бытовые и психологические подробности и детали, мотивировку и причины поступков, дает возможность увидеть человека в истории и понять. Воспоминания обычных людей — с точки зрения занимаемого социального статуса — о жизни отражают представления, мысли, чувства рассказчика – то, что называется «человеческим содержанием» исторических событий, его социокультурной средой.
Среди методов дискурс-анализа биографических источников используются лингвистические, антропологические, герменевтические, социологические приемы. Язык отражает внутренний мир человека через общение и коммуникацию с внешним миром. Изучение языка респондента дает широкий спектр примет времени и культурный фон социальной жизни. Антропологические приемы ориентированы на внедрение языка, использование языка в широком контексте – действие в мире и способ его понимания. Изучение фокусируется на разнообразии форм человеческой культуры, часто используется прием «включенного наблюдения», чтобы создать вид описания, этнографию. Философские изыскания связаны с приобретением, присваиванием значения в языке, когда он используется. Особенность подразумевать, иметь в виду больше, чем говорить рассматривается в проблеме значений высказываний. Прежде чем интерпретировать высказывания в дискурсе, требуется умение не только расшифровывать значения слов, требуется понимание, как собеседник хочет, чтобы восприняли его высказывание. Социологический фокус дискурса фиксирует свой интерес к причинам упорядоченности социального взаимодействия. Все речевые практики следуют процедуре упорядоченности следования фраз друг за другом рациональным, оправданным путем. Изучение и воспроизводство общественного порядка прошлого и настоящего может осуществляться с помощью документов личного происхождения.
[1] Грицкевич В.П., Каун С.Б., Ходин С.Н. История и теория источниковедения. — Издательство: БГУ. 2000. — С. 26.
[2] Ветрова И.Е. «Огненные рейсы: документальная повесть». — Киев: Молодь, 1978. — С. 14.
[3] Филюшкин А.И. Методические указания по проведению исследований по устной истории [Электронный ресурс] \\ Наш политех. URL: http\\www.nashpolytex.ru
[4] Кэмерон Д. Разговорный дискурс. Интерпретации и практики. / Пер. с англ. – Харьков: Издательство «Гуманитарный Центр», 2015. — С. 63.
[5] What is oral history? // Ottawa: Canadian Oral History Association. URL: http:www.ncf.carleton.ca/oral-history.
[6] Томпсон П. Голос прошлого. Устная история. / Пер. с англ. М., 2003. – С. 20.
Loading ...
