Закодированная радиопередача

Несмотря на видимую мощь и огромные размеры, авианосец «Синано» не был готов к встрече с противником. Команде не дали времени провести учения с целью выяснить, какое количество трюмной воды надо перекачать, чтобы выровнять авианосец в случае возникновения крена; не провели испытания корабельной электрической системы с отработкой действий при возможном попадании торпеды, а прекращение подачи электричества может вызвать выход из строя клапанов откачивающих насосов.

В 2.45 коммандер Араки оставил свой пост рядом с радистом быстро подошел к кэптену Абэ:

— Сэр, мы только что обнаружили еще одну радиопередачу неприятельской подводной лодки. Судя по силе сигналов, она находится где-то рядом.

— На каком расстоянии? – спросил кэптен Абэ.

— Очень близко, сэр, — ответил командир боевой части связи. – Передача была очень хорошо и ясно слышна. Конечно, она была закодирована.

— Проклятые янки! Это наверняка оперативное донесение командира группы подводных лодок другим лодкам. Но что он им сообщил?..

Кэптен Абэ прекрасно понимал, что в закодированной радиопередаче с подводной лодки, несомненно указывалось местоположение авианосца, его курс и скорость. Вскоре все неприятельские лодки соберутся в стаю на пути его следования. Чтобы избежать западни, необходимо немедленно изменить курс. Кэптен Абэ повернулся и прошел к штурманской карте.

— Штурман Накамура, измените курс «Синано» с 270˚ на 210˚. Занесите в вахтенный журнал.

Стоя на трапе мостика, кэптен Абэ был уверен, что выбрал правильный курс для своих кораблей. Скоро наступит рассвет, и его сигнальщики получат преимущество.

Коммандер Араки вдруг появился рядом с ним с угрожающим сообщением:

— Сэр, работа радиолокационной станции с неприятельской подводной лодки в 3.00 внезапно прекратилась.

Кэптен Абэ вздохнул. Он понял, что неприятельская подводная лодка пошла на погружение. Оставалось только сожалеть, что корабли охранения не атаковали ее вчера вечером, в 22.45. А теперь ее трудно обнаружить.

Тем временем на подводной лодке «Арчер-Фиш» все шло как по нотам. С момента подачи сигнала на погружение и до завершения погружения на 60 футов прошла одна минута. Вообще-то примерно столько времени и уходит в среднем на погружение на такую глубину, и я хотел именно этого. У меня не было никакого намерения торопиться. Нам надо было действовать, как спортивной команде на тренировке: спокойно, расчетливо, не очертя голову.

Как-то в дружеском разговоре в кают-компании адмирал Даубин, командующий подводными силами на Атлантике, сказал мне, что если бы у него когда-нибудь появилась возможность торпедировать авианосец противника, он бы выпустил торпеды так, чтобы они шли на малой глубине. Он считал, что при громадной массе полетной палубы, расположенной высоко над ватерлинией, затопление верхних отсеков в результате торпедной атаки приведет к тому, что авианосец опрокинется. Возможно, в этом случае торпедный удар будет даже более эффективным для потопления авианосца, чем удар по нижней части корпуса с последующим затоплением трюмов. Его доводы показались мне убедительными.

Конечно, меня волновали боевые характеристики наших торпед. Мы знали, что в начале войны они шли к цели не на заданной, а на большей глубине. Многие командиры подводники считали, что в их частых промахах виноваты торпеды. И я тоже так считал. Во время службы на подводной лодке «Дейс» я упустил три большие цели из-за того, что торпеды пошли на большей глубине, чем та, на которую они были установлены. Говорили, что будто бы были приняты меры по устранению этих недостатков, но я мало этому верил.

Если я поставлю торпеды на малую глубину, они все равно попадут в цель, даже если пойдут на большей глубине. В учебниках не было рекомендаций по этому вопросу. Я никогда не получал никаких инструкций, касающихся этой проблемы. Обычно глубина хода торпед при атаке на авианосец должна составлять 25-30 футов. Эту рекомендацию я сознательно сейчас нарушал.

Через несколько секунд носовой отсек доложил: все крышки торпедных аппаратов открыты. Торпедные аппараты заполнены водой. Глубина хода торпед установлена на 10 футов.

Теперь расстояние между нами сократилось до 3500 ярдов. Мы все еще находились на небольшом курсовом угле авианосца.

— Мы должны выходить в атаку, сказали почти одновременно Боб и Дейв.

— Я знаю, — ответил я. – Сейчас начнем. В обычном порядке. Первой выпустим торпеду из аппарата №1. Интервал между пусками – 8 секунд. Передайте команду в носовой отсек – приготовиться к стрельбе.

Я хотел понаблюдать за результатами атаки и приказал Сайксу поднять перископ. Госпожа удача оказалась в боевой рубке среди нас. Новый курс авианосца дал нам идеальную возможность для атаки. Быстрота действий играла сейчас решающую роль, так как курсовой угол авианосца сильно увеличился и находился на последнем пределе, когда можно было вести стрельбу торпедами.

— Пуск первый! – Старшина Карнахан нажал кнопку пуска. «Арчер-Фиш» резко вздрогнула. В этот момент сжатый воздух под большим давлением вытолкнул первую торпеду из торпедного аппарата. Она вышла в облаке из пузырьков воздуха с установленной глубиной хода 10 футов. Теперь у меня было время, чтобы рассмотреть цель во всех деталях.

Боже мой, до чего же был громадным этот авианосец! Он своими размерами заполнил весь перископ. Я подумал о том, что нам нужна была вот такая цель, и мы получили ее. Спасибо небесам за прекрасный шанс!

Старшина Карнахан почти автоматически повернул переключатель на торпедный аппарат №2, выждал 8 секунд, после чего произвел выстрел второй торпедой. Лодка снова вздрогнула. Затем были выпущены еще две торпеды. Я продолжал смотреть в перископ. Напряжение нарастало: попали ли мы в цель? Сейчас мы это узнаем.

 

После выстрела четвертой торпедой командир Бобчинский скомандовал:

— Рассчитать новые данные для стрельбы!

Позже Боб вспоминал, что при других командирах подводных лодок действовало такое правило: когда производилась стрельба из шести торпед, то, после пуска первых трех торпед, в случае промаха, корректировали данные, заложенные в компьютер, чтобы не допустить промаха оставшимися торпедами. Мы же решили произвести действия по корректировке данных после выпуска четырех торпед, хотя никогда не пробовали это делать на учениях и тренировках.

Боб ввел новые данные в торпедный автомат стрельбы в самый разгар пуска торпед. Я ему полностью доверял. Тогда не было времени обсуждать его решения. Интуиция подсказывала мне, что Бобу надо разрешить делать все, что он считает необходимым, чтобы потопить этот проклятый авианосец. И тут случилось невероятное: в тот момент, когда мы получали новые данные для стрельбы, мы все почувствовали толчок, который означал, что из торпедного аппарата вышла пятая торпеда. Это было совершенно необъяснимо. Но как бы то ни было, я не намеревался теперь искать причину. Торпеды выпустили. Больше мне ничего не надо было знать.

Лейтенант Бантинг вскоре получил новые данные на торпедном автомате стрельбы. В это время вспыхнул сигнальный огонь. Старшина Карнахан без малейших признаков волнения выпустил шестую торпеду. «Арчер-Фиш» снова вздрогнула, и мы стали ожидать результатов торпедной атаки.

Мы использовали веерообразный способ стрельбы, перекрывая на ее полукружии длину цели на 150 процентов. Первая торпеда выстреливалась и проходила позади авианосца, четыре торпеды били в корпус авианосца, а последняя должна была пройти по носу авианосца. Такой способ был очень рационален, так как в этом случае можно было добиться наибольшего количества попаданий, несмотря на какие-то ошибки, допущенные в определении курса или скорости цели. Как говорится, сердце ушло в пятки – вот что я испытывал в тот момент.

И вот в перископ я увидел огромный огненный шар в районе кормы авианосца. Тотчас же мы услышали взрыв первой торпеды, донесшийся к нам сквозь слой воды. Немного погодя «Арчер –Фиш» ощутила сильный удар волн, вызванный взрывом торпеды с 680 фунтами взрывчатки.

— Попали! – закричал я. – Попали в сукина сына!

Конечно, рано еще было праздновать победу. Необходимо подсчитать число попаданий. Я продолжал смотреть в перископ и вскоре увидел второй взрыв, поразивший корпус авианосца через 8 секунд после первой торпеды. Вторая торпеда разорвалась в 50 ярдах от места первого взрыва в направлении носа авианосца.

В моей душе все ликовало. Видимо, распределение торпед в залпе было идеальным.

Я повернул перископ так, чтобы посмотреть на реакцию эсминцев. Я знал, не ожидая подсчета, что большинство торпед попало в цель. Мне очень хотелось оставаться еще на перископной глубине и наблюдать, как авианосец начинает уходить под воду. Но, конечно, это было невозможно. Мы сделали все, чтобы потопить авианосец. Эсминцы уже рыскали в поисках нас. Теперь уже мы становились целью для противника.

— Погружение на четыреста футов! – скомандовал я.

Я посмотрел на корабельные часы над штурманской картой: было 3.22. Мы погрузились в 3.05. Прошло всего 17 минут, но они были наполнены событиями, которые мы не забудем никогда. Я похлопал по карману, в котором лежали четки. Да, «Арчер-Фиш» с триумфом выполнила свою задачу. Я вышел победителем из поединка с неприятельским кораблем. Мы все дождались часа своей славы в этой страшной войне.

Радист Скэнлан услышал шумы и скрежет, которые, по его мнению, означали предсмертную агонию авианосца, океан поглощал его, сокрушая и вырывая его переборки. Эти звуки были музыкой для наших ушей.

Первая торпеда врезалась в корпус «Синано» на десять футов ниже ватерлинии, примерно в 194 шпангоут футах в 115 от руля. Удар пришелся по большой холодильной установке, а также по пустой цистерне для авиационного бензина. Проломило переборку, что привело к затоплению еще одного отсека с холодильной установкой на нижней палубе. Взрывом также разрушило переборки отсеков технического персонала и уничтожило всех, кто в это время здесь отдыхал. В течение следующих 30 секунд еще три торпеды угодили в авианосец ближе к носовой части. Они взрывались с интервалом 8 секунд. Вторая торпеда ударила по отсеку, где находился редуктор правого гребного винта. Вода хлынула в пробоину и затопила машинное отделение. Личному составу удалось спастись.

Третья торпеда пробила корпус «Синано», в результате чего котельное отделение №3 оказалось затопленным в течение нескольких минут. Все члены команды, находившиеся на вахте, погибли. Вскоре лопнули переборки, отделяющие котельную №3 от котельной №1, и вода быстро затопила ее, а следом и котельную №7.

Последняя торпеда ударила по правому борту в районе компрессорного отсека, который вскоре был тоже затоплен. Вода хлынула в погреба, где хранились зенитные снаряды. Была взорвана топливная цистерна по правому борту. Вскоре был затоплен прорвавшейся водой и покинут командой пост борьбы за живучесть – один из центральных нервов корабля по борьбе с огнем и водой и по организации восстановительных работ. Все работы по спасению корабля принял на себя пост борьбы за живучесть №1, расположенный на надстройке авианосца. Первоочередной задачей его стала борьба с затоплением.

Тяжелые испытания начались для «Синано» в 3.17. Коммандер Араки доложил:

— Сэр, кэптен Коно доложил, что должен покинуть пост борьбы за живучесть №2. Этого требует обстановка тяжелых повреждений. Он переходит на пост №1.

— Я хочу, — отвечал кэптен Абэ, — иметь полные данные о полученных нами повреждениях, а также данные от постов борьбы за живучесть. Прикажите им сделать это немедленно.

Почти сразу же поступил первый доклад от поста борьбы за живучесть №1. Первая торпеда угодила в конденсаторный отсек, расположенный ближе к корме по правому борту. Кэптен Абэ велел проверить повреждения в конденсаторном отсеке, а также принять доклад о повреждении и затоплении водой.

Кэптен Миками, старший помощник командира «Синано», кинулся к поврежденным отсекам корабля, чтобы увидеть разрушения своими собственными глазами. Везде, где он проходил теперь мимо открытых дверей, слышались свистящие звуки выходящего воздуха, что указывало на негерметичность прокладок. Такие зловещие звуки доносились почти отовсюду: из труб, вентиляционных коробок и электрических кабелей, проходящих через переборки. Выходящий воздух указывал на то, что морская вода под большим давлением заполняет весь корабль.

Кэптен Миками позвонил лейтенанту Инаде, находившемуся на боевом посту в гидравлическом насосном отделении.

— Инада, что вы предпринимаете для устранения крена?

— Мы перекачиваем воду из помещений, расположенных по правому борту, в помещения по левому борту с такой скоростью, на какую только способны. Но некоторые насосы стали плохо работать… Мы уже перекачали три тысячи тонн воды в трюмы по левому борту. Но это не помогает.

Пока они вели разговор по телефону, «Синано» накренился на правый борт на 13 градусов, что сделало затруднительным передвижение по палубе. Старший помощник начал понимать, что «Синано» не дотянуть до порта.

Медицинское отделение быстро заполнялось поступающими ранеными и умирающими. Первым из тяжелораненых уже делали операции. Доктор Ясума, совершавший обход в этом хаосе, с удовлетворением отметил, что в его отделении не было никаких признаков проникновения воды и огня. Но вскоре авианосец стал все больше крениться на правый борт. Начали выпадать из шкафчиков лекарства и медицинские инструменты, жидкости стали разливаться. Из-за наклона пола в операционной стало невозможно оказывать медицинскую помощь растущему числу раненых.

Заполнявшая отсеки забортная вода под большим давлением сокрушала одну переборку за другой, вызывая все большие разрушения. Так как «Синано» все еще сохранял скорость, давление врывающейся в него воды было намного сильнее, чем при неподвижности тонущего корабля.

Когда лейтенант Самовото добрался до кормового конденсаторного отсека, офицеры электромеханической боевой части с отчаянием сообщили ему:

— Насосы вышли из строя! Уровень воды продолжает повышаться!

Лейтенант Инада и восемь человек его команды, работавшие в насосной станции, оказались в ловушке. Единственную дверь, через которую они могли выйти, заклинило сильным напором воды. Некоторые матросы начали метаться и пронзительно кричать от ужаса. Попытки офицера успокоить их были бесполезны. Кэптен Миками передал ему по переговорной трубе, что им навстречу пробирается спасательная партия, которая попытается освободить их при помощи ацетиленовых горелок. Когда вода поднялась еще выше, кэптен Абэ сказал лейтенанту Инаде через переговорную трубу:

— Держитесь, моряки. Наши люди пробиваются к вам сверху.

— Благодарю вас, сэр, — ответил лейтенант Инада, — но я уже приготовился к смерти. Мы находимся в полной темноте. Вода все время пребывает. Пытаемся исправить насос.

Кэптен Абэ выразил надежду, что они благополучно выберутся наверх. В то время, когда спасательная партия лихорадочно работала, стараясь разрезать стальной лист и пробраться к команде лейтенанта Инады, крен «Синано» все более увеличивался. Когда остановились двигатели и край полетной палубы уже почти касался воды, спасательная партия вынуждена была отступить.

К 4.20, несмотря на усилия аварийно-ремонтных партий, скорость «Синано» стала заметно падать. Ближе к 5.00 взволнованный кэптен Миками доложил командиру корабля о том, что гражданские рабочие больше мешают, чем помогают корабельной команде в ее усилиях по спасению корабля.

— Наши матросы принимают их за корабельных офицеров – из-за их одежды и головных уборов, похожих на военную форму. Судостроители в панике выкрикивают какие-то приказания, сбивая с толку команду, пытающуюся держать авианосец на плаву. Она не знает кому подчиняться…

— Может паника охватить всю команду авианосца?

— Да, сэр. У нас есть сведения, что матросы начинают бить друг друга, чтобы скорее выбраться наверх по трапу, другие толпятся на ангарной палубе, отказываясь выполнять приказы.

Кэптен Абэ понимающе кивнул головой:

— Хорошо, давайте освободим авианосец от гражданских лиц.

Последовал приказ передать всех рабочих на эсминец, и кэптен Абэ спустился на полетную палубу сказать слова прощания…

Через час после того, как в авианосец попали торпеды, кэптен Абэ понял, что его громадная морская крепость получила серьезные повреждения. Поступавшие один за другим доклады от аварийной партии и поста борьбы за живучесть только подтверждали это.

Приказ срочно покинуть военно-морскую судоверфь Йокосука отнял у «Синано» время на то, чтобы вовремя обнаружить недоделки и устранить их. Сотни отважных офицеров и матросов, не имея ни опыта, ни инструментов, пытались теперь остановить всесокрушающий напор воды. Были созданы бригады, которые ведрами черпали воду, но она бешено бурлила вокруг и продолжала пребывать. Это было все равно, что спасать утлую лодочку под водопадом. В конце концов ведра были брошены в воду, и матросы стали по трапам взбираться наверх…

В 8.00 кэптен Абэ приказал личному составу, несшему вахту в котельных и машинных отделениях, покинуть свои посты и перейти на верхние палубы. Кэптен Коно получил приказ затопить три прилегающих к левому борту котельных отсека – отчаянная попытка уменьшить крен авианосца. Кэптен Абэ понимал: это последнее средство не дать «Синано» перевернуться. Корабль погибнет, если не удастся спрямить его.

Команда кинулась выполнять приказания. Были открыты все находившиеся по левому борту кингстоны. Как только тонны воды заполнили котельные отсеки, авианосец начал постепенно спрямляться. Тем не менее, очень скоро он снова стал крениться вправо под тяжестью поступившей воды и стальной надстройки.

Радист Ямагиси получил приказ оставить радиорубку и помогать ведрами вычерпывать воду. Однако «через пробоины в корпусе воды поступало гораздо больше, чем мы могли вычерпать ведрами», — писал он позже. «У меня появилась потребность зайти в гальюн. На пути к нему я увидел, как вода проникает через швы переборок в офицерских помещениях. Понемногу я стал приходить к убеждению, что, видимо, при постройке были допущены какие-то ошибки, что позволило воде проникать через швы. Мое возмущение было направлено не против врагов, атаковавших нас, а против наших штабов, по вине которых мы попали в такой переплет».

Ямагиси поспешил обратно в радиорубку и доложил офицеру, своему командиру о поступлении воды через швы. Офицер предупредил, чтобы все в радиорубке приготовились покинуть свои посты тотчас по поступлении приказа. «Он предложил всем надеть чистое белье»,— вспоминал Ямагиси,— «предвидя, что мы не переживем этот день, и сказал нам, чтобы мы заправили рубашки в брюки и подвязали рукава и манжеты. Так как наш командир уже пережил гибель не одного корабля, все мы слушали его советы с большим вниманием».

Когда механик Уэно спустился в машинное отделение, он узнал, что все механики получили приказ спуститься на палубу ниже. Неожиданно поступил новый приказ – подняться снова наверх. Когда он взобрался на палубу с зенитными установками, то был потрясен тем, насколько увеличился крен корабля. Старшина Курокава оставался спокойным, и, после переклички, убедившись, что никто из команды не остался внизу, приказал задраить все люки.

Когда крен достиг 18 градусов, прекратила работу корабельная опреснительная установка. Предусматривалось, что если «Синано» потребуется вода для котлов, то ее можно будет получить только путем опреснения морской воды. И вот иссяк весь резерв воды. Между офицерами разгорелись жаркие споры: смогут ли котлы авианосца работать на забортной воде?

Было решено использовать небольшую цистерну с пресной водой, находившуюся недалеко от носовой части корабля. К несчастью, трубопровод в носовой части при торпедировании был перебит. В конце концов, пришлось отключить котлы. Но даже теперь еще никто не верил, что «Синано» может затонуть.

В 7.00 машинные отделения из-за отсутствия пара прекратили работу, и механик Ито получил приказ немедленно подняться со всею командой на верх авианосца. Он произвел перекличку, а затем повел личный состав на верхнюю палубу.

К 9.00 на «Синано» была полностью прекращена подача энергии. Корабль, лишенный электричества и пара, замер и стал теперь мертвой развалиной. Крен был уже более 20 градусов.

Штурвал стал бесполезным, и матросы, посланные на рулевой пост для обеспечения аварийного ручного управления, были там уже не нужны.

Пост управления рулем был расположен в наиболее отдаленной, кормовой части корабля. У тех, кто оказался теперь там, не будет никакого шанса спастись, если авианосец перевернется. Энсин Сода знал, что дисциплинированные члены команды без приказа не оставят свои боевые посты.

Телефоны из-за отсутствия электричества больше не работали, а переговорные трубы в нижней части авианосца были затоплены. Оставался только один способ приказать людям уйти – самому пойти за ними. Он и спросил разрешения штурмана оставить свой бесполезный теперь рулевой привод и пройти за людьми на аварийный пост управления рулем. Кэптен Накамура немедленно дал согласие.

По кораблю из-за сильного крена трудно было передвигаться. Энсин Сода опустился с мостика на ангарную палубу, перешел на левый борт и стал пробираться к трапу на корме, который вел на нижние палубы. Все люки были герметично задраены в целях обеспечения безопасности. Поэтому он должен был отдраивать лаз на каждом люке, затем спускаться вниз, закрывать люк и задраивать его снова. Из-за того, что трапы находились уже не в вертикальном положении, выполнять эти действия было гораздо труднее, чем обычно. Преодолеть надо было пять палуб.

Когда Энсин Сода добрался до аварийного поста управления рулем, он увидел, что матросы на гране полного изнурения, так как после отключения электричества все электроприводы остановились, и они поворачивали штурвал вручную. Самому младшему из них матросу Исии было всего шестнадцать лет. Энсин передал им спасительный приказ подняться наверх.

Возвратившись на полетную палубу, энсин Сода увидел, что вода уже покрыла большую часть нижней палубы надстройки. Как раз в это время экипаж корабля, не поняв приказа командира, относящегося лишь к гражданским лицам, начал подниматься на полетную палубу. Собралось около 100 человек. Цеплялись за любой предмет, чтобы удержаться на наклонной поверхности. Паника стала охватывать людей. Менее стойкие прыгали за борт, одни утонули, другие продержались на воде и были спасены.

Источник: Инрайт Д. «Синано» — потопление японского секретного суперавианосца. — М.: Воениздат, 1991.