Сталинград

Фашистские летчики видели, что на переправах не было войск, были только раненые бойцы и мирные жители. Самолеты так низко летали, что видны были лица летчиков. Не было и власти нашей, на берегу никто не беспокоился о нас. Мы, наши семьи остались с Богом одни. На Него и на наших матерей мы, дети, надеялись. В этот день мать поседела, сестра Тая сошла с...

В августе 1942 года, в разгар Великой Отечественной войны, нас, молодежь 1924 года рождения, призвали в ряды Красной Армии. После зачисления в училище нас привели в должный порядок, выдали обмундирование, вообще, все ребята преобразились, не сразу можно было узнать, что это вчерашние парни из деревни. Никто не ныл. Хотя честно признаться, в первые дни...

Пригревало склонявшееся на закат мартовское солнышко; на склонах холма пробивалась первая весенняя травка; и на душе было ясно, торжественно, хорошо. У жизни всё просто. Так бы бродил и бродил. Неужели здесь лилась кровь, гуляла смерть, и всё вопило о прерывании тысяч молодых жизней? В смерть не верилось.

В городе были видны отдельные очаги пожаров, то и дело гремела отдаленная артиллерийская канонада. А на берегу Волги, куда мы подошли, — полное столпотворение. Женщины с большими и малыми детьми, старики и старушки. Все с боль­шими узлами и мешками, с душераздирающими криками, огромной толпой бегали по берегу от па­рохода к пароходу. Подбежит толпа...

Первоочередной задачей после назначения нужно было перебраться через Волгу в Сталинград. А это, надо сказать, не легче, чем форсировать под огнем мощную водную преграду. На левом берегу мы отыскали причал с числом 62, откуда шло пополнение в 62-ю армию, и стали ожидать баржу для переправы. Она подошла, наполненная эвакуированными женщинами с...

Жутко сделалось, мы приготовились к броску на берег. Жутко потому, что мы были беспомощны, окопаться нельзя, стрелять тоже нельзя, тесно на барже, своих можно убить. Хотелось скорее добраться до берега и ведь на земле можно окопаться, броситься в атаку, а город горит, да и не только город, а Волга тоже горит, горит нефть, плывущая по Волге.

22 августа 6-я немецкая армия форсировала Дон и захватила на его восточном берегу плацдарм, на котором сосредоточилось шесть дивизий, а 23 августа войска немецкого 14-го танкового корпуса пересекли все междуречье и вечером вырвались к Волге близ северной окраины Сталинграда. В результате этого наступления образовался коридор длиной в 60 километров и шириной в 8 километров...

Идущая вслед за передовыми танковыми подразделениями оперативная группа штаба танкового корпуса наблюдала разбитые автомашины, вокруг которых валялись убитые фашисты. А впереди виднелись пожарища: горели зажженные фашистами деревни. На старом покосившемся плетне повис молодой фашистский солдат, пытавшийся найти себе спасение. И невольно возникала мысль – что нужно было ему на донской земле?

Когда это произошло, наша очередь заезжать на переправу приблизилась. И тут мой Семен Бабяк молча вынимает из кармана гимнастерки фотографию женщины с двумя девчушками, как сейчас вижу – в коричневых тонах, резким движением подносит к губам, затем неуклюже как-то проводит рукавом по глазам, говорит: «Пора!» и нажимает на стартер.

Вспыхнули еще по меньшей мере пять прожекторов. Самолет стал виден как на ладони. Трассирующие снаряды и пули прошили, казалось, все пространство вокруг машины. Несколько резких хлопков поведали о попадании в крылья и фюзеляж. Вдруг По-2, как норовистый конь, задрал кверху нос, и в тот же момент что-то хрустнуло в его моторе. Сразу наступила тишина.

Золойко начал энергично бросать машину из стороны в сторону, скользить на крыло, то задирая, то опуская нос самолета. Но четыре прожектора уже намертво вцепились в маленькую, почти беспомощную машину. В ее сторону потянулось множество трассирующих снарядов и пуль. С треском разошлась разодранная снарядом перкаль. В крыле появилась огромная пробоина.

Наш 970-й ночной бомбардировочный авиаполк действовал теперь с полевого аэродрома Бойкие Дворики, расположенного в двадцати километрах от линии фронта... Перед нами по-прежнему стояла задача — каждую ночь уничтожать вражеские штабы, узлы связи, склады боеприпасов и горючего, блокировать аэродромы, выгонять гитлеровцев из теплых домов на мороз, в...

В июне 1941 года внезапным ударом по аэродромам фашисты уничтожили более тысячи наших боевых самолетов. И в 1942 году авиационная промышленность все еще не была в состоянии восполнить этот урон. Тогда-то и появилось обидное прозвище «безлошадный». То есть летчик без самолета. В запасных авиаполках их скопилось в то время немало.

Передохнув, мы двинулись вдоль берега искать хоть какой-нибудь кров над головой. Через несколько спусков в южном направлении мы оказа­лись у входа в огромную водосточную трубу... Такие трубы, круто спускавшиеся с высокого берега к самой кромке волжской воды, были в каждом районе города. Раньше мы их не замечали. А теперь... Теперь они стали последними «землянками» для наших час­тей, прижатых...

В прозрачных сентябрьских далях громоздятся за Волгой черно-бурые плотные облака. Это горит Сталинград. Огня почти не видно, лишь раскаленный воздух струится над скелетами обугленных домов. Катер спешит в Сталинград. Обходим с юга остров Зайцевский. Бьет фашистская дальнобойная артиллерия. Толстые водяные столбы взбухают у самого борта, с силой стучат о наше суденышко. Оно скачет и кренится,...

Однажды ехал он в кузове «виллиса» с оператором А.Кузнецовым. Над дорогой то и дело появлялись фашистские самолеты, и операторам нужно было внимательно наблюдать за небом, чтобы в случае атаки вовремя покинуть машину. На дорожные колдобины никто особенно внимания не обращал... Самолеты их пока не беспокоили.

В морозной тишине вдруг раздались ружейные выстрелы. Когда они повторились, Хрущев попросил одного из офицеров узнать, кому понадобилось здесь продолжать войну. Офицер довольно быстро вернулся. В одной руке у него было ружье, другой он удерживал мальчишку.

— Товарищи! Берегите боеприпасы. Не стреляйте по дальним целям. Подпускайте их как можно ближе и стреляйте наверняка. И особенно отсекайте пехоту от танков. Это было приказание командира взвода, которое тут же передавалось по цепи. А танки подползали все ближе и ближе. Закрадывалась мысль: «Выстоим ли? Не сомнут ли они нас в этот раз?»

Но немцы дали понять, что ультиматум они не принимают, сдаваться не хотят. Гитлер запретил командующему окруженной группировки вступать в переговоры, обещал подкрепление и освобождение из окружения. Но все это сделать было уже не в силах. То немногое, что мы успели снять за короткое время выхода парламентеров на встречу с противником, показано в фильме “Сталинград”, а память об этой, совсем...

Вхождение в войну обычно начинается, с вокзала, где происходит погрузка воинской части в эшелон, со­ставленный из платформ и старых щелястых обшарпан­ных товарных вагонов, в которых теснились солдаты. На платформах везли полевые кухни, танки, грузовики, пушки и зенитные установки с прислугой на случай на­лета немецких «юнкерсов».