Лекции Курчатова или наука прежде всего

Мне выпало счастье учиться у Игоря Васильевича сначала в качестве сту­дентки физико-математического отделения Ленинградского педагогического ин­ститута им. Покровского, где он заведовал кафедрой и читал курс лекций по физике ядра, затем в аспирантуре. Лекции Игоря Васильевича не были похожи на привычные профессорские лекции. Он говорил быстро, живо, увлеченно и как-то взволнованно. Его лекции были для нас интереснейшим путешествием в новый, таинственный мир атомного ядра, путешествием по лабораториям уче­ных различных стран. Он рассказывал о самых последних открытиях и экспери­ментах в новой, стремительно развивающейся области науки — ядерной физике. Все, что Игорь Васильевич нам сообщал, было так увлекательно, что мы с нео­слабевающим вниманием и с каким-то радостным чувством ожидания узнать что-то необычное и очень важное старались не пропустить ни одного его слова. Для нас, студентов, эти лекции Игоря Васильевича были самыми интересны­ми, а он — самым любимым нашим преподавателем.

Незабываемо для меня и время аспирантуры, прошедшей под руководством Курчатова. В то время Игоря Васильевича очень занимало явление ядерной изо­мерии. По его предложению и под его руководством я занялась исследованием некоторых вопросов из этой области.

Щедро делился Игорь Васильевич с нами, аспирантами, своими обшир­ными знаниями, интересными идеями. Любил Игорь Васильевич наблюдать за работой своих учеников. Часто, неожиданно для нас, иногда и поздно вече­ром (а нам приходилось работать и вечерами, и ночами, в зависимости от того, когда мы получали из Радиевого института ампулу с эманацией радия), появ­лялся он в лаборатории. Сразу входил в круг наших дел, экспериментов, на­блюдал за работой счетчиков, оценивал величину получаемых эффектов, рас­спрашивал, советовал, всем интересовался, тут же намечал планы дальней­шей работы. Его присутствие не сковывало, не смущало нас, а, наоборот, всегда очень радовало, мы гордились тем, что он с нами работает, заботится о нас, интересуется нашими делами, и это в такие поздние часы, когда ему надлежало уже отдыхать.

А как он искренне радовался нашим успехам! В случае же затруднений и неудач находил слова поддержки и ободрения. Как это окрыляло нас и придава­ло сил в работе! Поэтому и работать с ним было всегда радостно и необыкновен­но интересно, хотя был он очень требовательным и к себе и к нам и абсолютно бескомпромиссным в вопросах научной истины, этики, долга ученого.

Планы-программы, намечаемые для нас, аспирантов, Игорем Васильеви­чем, были всегда программы-максимумы. И выполнять их было, ох, как нелегко! Но работали мы, не замечая усталости, с большим подъемом и увлечением. Иначе работать с Игорем Васильевичем было нельзя. Все, кому довелось рабо­тать с ним, знают это очень хорошо. Такой высокий темп работы и общее на­строение какой-то радостной приподнятости создавал сам Игорь Васильевич. Он был, казалось, неутомим, всегда бодрый, жизнерадостный, стремитель­ный, деятельный. Он умел так организовать и увлечь людей, что они с огромной радостью, с полной отдачей всех своих физических и творческих сил работали. И в этом тоже был удивительный, большой талант И.В. Курчатова.

Он был образцом высокой нравственности для всех. Несмотря на свой все­ми признанный огромный авторитет (за глаза его все называли «Генералом» — главнокомандующим), его отношение к каждому человеку, независимо от того, был ли это известный ученый, большой начальник, рабочий, студент, уборщи­ца, было неизменно одинаковым — вежливым, доброжелательным, простым, уважительным. Помню, каким умилением и радостью светились глаза старень­кой тети Маши — уборщицы на нашей кафедре, когда Игорь Васильевич, здоро­ваясь или прощаясь (приходя или уходя из института), с доброй, мягкой улыб­кой пожимал ей руку, желал всего хорошего. Таким вниманием к своей скром­ной особе со стороны других «важных персон» кафедры тетя Маша не была избалована, и она всегда радовалась приходу Игоря Васильевича, очень горди­лась его вниманием, любила и боготворила нашего завкафедрой.

Своим примером отношения к людям, к работе, к различным жизненным ситуациям и трудностям Игорь Васильевич оказывал огромное воспитательное воздействие. И люди, работающие с ним, становились духовно чище, лучше, потому что имели перед собой образец бескорыстия, уважительного отношения к человеку, независимо от его положения, беззаветной преданности большому идеалу. Видели ежедневный подвиг человека, не щадящего себя, всего себя отдающего науке, грандиозному, титаническому труду на благо людям и Роди­не. Все его поступки, поведение, умение видеть главное в жизни и подчинить ему все остальное являлись критерием деятельности для многих людей, утверж­дали их веру в свои силы и возможности.

Равнодушных, необязательных, безынициативных людей Игорь Василье­вич не любил. Ему с ними было скучно, неинтересно. Зато как он оживлялся и радовался, когда видел искреннюю, бескорыстную заинтересованность и пре­данность работе, трудолюбие, творческий огонек и инициативу!

В сохранившихся у меня рабочих аспирантских тетрадях имеются пометки, сделанные рукой Игоря Васильевича, например такие: Игорь Васильевич пишет «Генеральный План»!! В этом слове «генеральный» звучит шутка, видна добрая, веселая улыбка Игоря Васильевича (генеральный план работы аспиранта!). Но сам план работы был очень жестким. Надо было в предельно короткий срок провести большое, трудоемкое исследование по ядерной изомерии. В конце плана: «Рабо­тать с 10 утра до 10 вечера. Вечером взять в Радиевом институте ампулу с эмана­цией радия у Мещерякова, а утром обязательно ему вернуть обратно» — и так в течение нескольких дней. А в самом конце плана опять веселое, шутливое, Курча­товское: «В четверг, если счетчик еще не скиснет, посмотреть сурьму с пустяком дырявым и деревом (шутливые названия различных фильтров, используемых нами в работе со счетчиками Гейгера). На свежий воздух и в театр после научной кон­ференции 31/V. Все». И размашистая подпись — «Курчатов 26/V. 1941».

Как много он сделал для нас, своих учеников, для нашего становления как научных работников, определения и выбора дальнейшей самостоятельной работы!

Он учил нас видеть и выделять всегда в работе главное, работать целеуст­ремленно, самозабвенно. Быть строгими в оценке своих результатов, тщательно и многократно проверять и анализировать полученные данные, не бояться при­знавать свои ошибки. Сам большой оптимист, он учил нас не опускать рук в случае неудач, а упорно и настойчиво всегда добиваться успехов в работе.

Был Игорь Васильевич необыкновенно щепетилен и скромен в оценке сво­ей роли и участия в работе. Решительно отказывался включать себя в соавторы научной статьи, если она была написана не им самим.

Известно, что Игорь Васильевич был очень музыкален, любил хорошую музыку, особенно классическую. К сожалению, он не мог позволить себе часто наслаждаться ею, в концертах бывал редко, так как наука — главное дело его жизни — поглощала все его мысли и время. Увлеченность, «одержимость», с какой он отдавался любимому делу — научной работе, брали всегда верх над всеми его другими увлечениями и интересами.

Однажды одному из членов нашей кафедры физики Ленинградского инсти­тута им. Покровского пришла «идея» пойти всей кафедрой на хороший симфо­нический концерт. Такой концерт должен был состояться во Дворце культуры им. Ленсовета на Петроградской стороне, недалеко от нашего Института. Ска­зали об этом Игорю Васильевичу — нашему завкафедрой. Он сразу с готовнос­тью и очень охотно согласился принять участие в этом коллективном походе. В день концерта после заседания кафедры все мы отправились пешком по Ки­ровскому проспекту во Дворец культуры. Этот коллективный поход на прекрас­ный концерт вместе с нашим любимым учителем для нас, его аспирантов, да и всех членов кафедры был большим и радостным праздником и запомнился во всех подробностях. Игорь Васильевич в этот вечер был каким-то особенно ожив­ленным, веселым, по дороге мы много шутили, смеялись. И концерт оказался превосходным. После чудесной музыки первого отделения все мы предвкушали удовольствие слушать не менее прекрасное ее продолжение во втором отделе­нии. Но в антракте Игорь Васильевич с какой-то извиняющейся, виноватой улыбкой стал с нами прощаться, говоря, что ему очень, очень жаль, но он не может остаться на второе отделение, так как ему необходимо сейчас ехать в Физико-технический институт, его сотрудник проводит интересный экспери­мент, и ему (Игорю Васильевичу) нужно с ним быть обязательно.

Работа, наука были для него превыше всего. Был этот памятный концерт ранней весной 1941 г. А потом была война. Трудное, тяжелое время, многое изменившее в наших судьбах, надеждах, планах. И был великий подвиг нашего Учителя, ставшего организатором и руководителем грандиозной государствен­ной работы, успех которой обеспечили безопасность нашей Родины и на многие годы определили пути развития ядерной науки и техники.

И.В. Курчатов в Физтехе

 ***

В обучении студентов и формировании мировоззрения у будущих учителей физики в Ленинградском педагогическом институте им. М.Н. Покровского в период с 1935 по 1941 г. очень важную роль сыграли лекции по теоретической физике и общее руководство всеми лабораторными и научно-исследовательски­ми работами заведующего кафедрой физики доктора физико-математических наук Игоря Васильевича Курчатова, лекции которого всегда отличались ясностью и точностью постановки вопросов, идей, формулировок, предельной доступнос­тью понимания. Они не обременялись, как правило, большими математичес­кими выкладками, а отличались глубоким всесторонним анализом физической сущности рассматриваемых явлений или процессов и связывались им с уровнем развития отечественной и мировой науки. Широкая осведомленность Игоря Васильевича с достижениями советской и мировой науки, высокое лекторское мастерство делали его лекции насыщенными важнейшими и интересными материалами, понятными и привлекательными не только для будущих учителей физики, но и для студентов других факультетов нашего института. Все мы, студенты и сотрудники кафедры физики, считали за радость, за счастье учиться у Игоря Васильевича или работать вместе с ним. То теплое, всегда доброжела­тельное отношение, сопровождаемое мягкой улыбкой с ямочками на щеках, покоряло сердца всех слушателей.

Игорь Васильевич глубоко и всесторонне готовился к своим лекциям, к постановке физического эксперимента, практикума студентов или к постановке научно-исследовательских работ. Помню, как на вопрос новой студентки тре­тьего курса, первый раз слушавшей лекцию ученого: «По какому учебнику мож­но изучить текст Вашей лекции?» — Курчатов ответил: «По многим учебникам и статьям, только не в отдельности, а вместе», и перечислил авторов учебников и статей, откуда он использовал материалы для лекции. За время работы лаборан­том в Институте мне посчастливилось полнее увидеть и узнать Игоря Васильеви­ча в его связи со студентами, аспирантами, ассистентами и всеми сотрудниками Института, а также с ленинградскими избирателями, делегатом которых он был в Ленгорсовете на протяжении восьми лет. Его страсть к науке — физике, неуто­мимость в работе и в достижении цели, принципиальная требовательность при этом к себе и к окружающим сочетались всегда с доброжелательностью и вызы­вали у всех студентов, аспирантов, сотрудников Института ответный отклик, глубокое уважение, восхищение и радость от общения и работы с ним.

Иногда в дни подготовки новых экспериментов или при проведении каких-либо исследований Игорь Васильевич уединялся в препараторской или в фотола­боратории, а чаще всего в мастерской «золотых дел» мастера Петра Ивановича Короткевича, которого ученый по особому ценил и любил, называя по праву «Кулибиным» наших дней. И так погружался в работу, что не отзывался ни на какие вызовы, и даже на приглашения получить зарплату.

В лице П.И. Короткевича Игорь Васильевич обрел неутомимого труженика, замечательного самоучку, одаренного изобретателя-конструктора, талантливого стеклодува, который в то время строил в Ленинграде лучшие камеры Вильсона, высоковакуумные насосы, разнообразные счетчики ядерных частиц и другую на­учно-исследовательскую аппаратуру. Оба — И.В. Курчатов и И.П. Короткевич — без устали могли работать и работали круглосуточно над решением тех или иных научно-исследовательских задач. И только телефонные звонки или личное появ­ление в Институте Марины Дмитриевны, супруги Игоря Васильевича, часто слу­жили поводом к перерывам в работе для отдыха и для приема пищи.

Мы знали, что Игорь Васильевич любил театр, и особенно музыку, но часто билеты в театр, в филармонию у него оставались неиспользованными из-за его увлеченности работой. Иногда он отдавал их студентам и лаборантам. Как-то Игорь Васильевич, проведя очередной научный семинар с аспирантами, вни­мательно ознакомившись с теми научными исследованиями, которые проводи­ли преподаватели, ассистенты и аспиранты, пришел к выводу, что некоторые исследования надо в этот же субботний вечер безотлагательно продолжить. Он попросил их продолжить работы, а сам, как потом выяснилось, имел билеты в Кировский театр и должен был заехать домой за супругой. Получив от всех отве­ты о невозможности остаться на работе из-за участия их в командных межвузов­ских соревнованиях по субботам по футболу, по баскетболу, по шахматам, ос­тался продолжать исследования сам и работал вечером и ночью. А когда появи­лись неполадки в работе масляного насоса, он в новом бостоновом костюме полез под стол искать неисправности и вымазался вытекающим из насоса мас­лом. Так что только один раз мы и видели Игоря Васильевича в новом бостоновом костюме. С ранней весны и до конца учебного года бессменно ходил он в Инсти­тут в светлом полотняном костюме. Марина Дмитриевна в ту ночь с большим трудом отыскала мужа, объезжая на такси все возможные места его пребывания, нашла его по бледному огоньку, пробивавшемуся из окна первого этажа лабора­тории физики на Малой Посадской улице. С большим трудом удалось ей дока­зать дежурному свое родство с Игорем Васильевичем.

Известно, как высоко оценивал Игорь Васильевич в научных статьях лю­бую, сколь угодно малую помощь своих сотрудников. Так, в конце 1938 г. он подозвал к себе старшего лаборанта П.И. Короткевича, обнял его и вручил ему «Журнал экспериментальной и теоретической физики» и с улыбкой сказал: «Смот­ри, Петя, свой труд, свою статью». На что в полном недоумении, раскраснев­шийся и растерявшийся П.И. Короткевич протяжно ответил: «Да я, Игорь Васи­льевич, ведь Вам ничего не писал». — «Верно, Петр Иванович, — сказал Курча­тов, — ты не писал, но ты делал… без твоей работы я не написал бы этой статьи о расщеплении бора медленными нейтронами».

Источник: Курчатов в жизни:письма, документы, воспоминания (из личного архива)/Автор составитель Р.В. Кузнецова. — М.:РНЦ «Курчатовский институт», 2007. с. 215 -219. Тираж 200 экз.