О работе гидрометеорологической службы

С 23 марта 1939 года, в течение всей войны и еще почти два послевоенных года Управление возглавлял инженер-полковник Григорий Арефьевич Семенов. А 1 февраля 1947 года он был арестован в своем кабинете за, как указано в краткой пометке отдела кадров, «незаконное ношение оружия», положенное ему, кстати, по должности и званию. Его судьба осталась неизвестной.

22 июня 1941 года в мирную жизнь советского народа ворвалась война. Гидрометеорологи западных областей, и Северо-Запада в том числе, почувствовали ее приближение еще за несколько дней до начала. По линиям связи с заграничных метеостанций стала поступать совершенно искаженная информация, а с первых же часов 22 июня связь с западными станциями прекратилась вовсе. Обо всем докладывали куда следовало, но ничего предпринято не было. Безоговорочно действовала директива: «не поддаваться на провокации». Такие установки дорого обошлись. В начале июля пал Псков, в конце июля война пришла на дальние подступы Ленинграда, на Лужский рубеж, а 8 сентября вокруг города сомкнулось кольцо окружения.

Почти вся гидрометеорологическая сеть ЛенУГМС оказалась на территории, оккупированной врагом.

15 июля 1941 года Гидрометеорологическая служба СССР была подчинена командованию Красной армии, а 26 августа ЛенУГМС стало именоваться Управлением гидрометеорологической службы Ленинградского фронта.

Еще до наступления блокады, 30 августа, руководство города и фронта приняло решение о связи Ленинграда со страной через Ладожское озеро. Точнее, через расположенную в юго-западной части Ладоги Шлиссельбургскую губу, откуда вытекает Нева. Там суждено было пройти легендарной Дороге жизни. Расстояние между берегами губы от Борисовой Гривы до Кареджи или от Осиновца до Кобоны составляет 30–40 км, максимальная глубина не превышает 10 метров.

12 сентября 1941 года, после представительного совещания в Смольном у А.А. Жданова с участием гидрометеорологов, на Ладоге началась блокадная навигация. С восточного берега в Осиновец пришли две первые баржи с зерном и мукой. В обратном направлении из Ленинграда стали эвакуировать предприятия, вывозить раненых и больных, оборудование и культурные ценности. Обеспечение водных перевозок потребовало от гидрометеорологов немалых усилий. В мирное время этот район озера не представлял особого интереса и оказался недостаточно изученным. Военные нуждались в надежной информации и в точных прогнозах погоды, что потребовало привлечения всех знаний, опыта и интуиции, учета местных условий.

Основной трудностью в ту осень было предсказание аномального понижения уровня воды. Плавсредства не могли подойти к берегу для погрузо-разгрузочных работ. Обмелела и центральная часть Шлиссельбургской губы. Все операции проходили под частыми бомбежками и обстрелами. Были случаи потопления катеров и барж с людьми. Навигация продолжалась до начала льдообразования. В ноябре зачастили штормы, дожди со снегом, метели. Работа специальных синоптических подразделений еще более осложнилась.

В начале ноября гидрометеорологов снова вызвали в Смольный. Потребовали прогноз погоды на зиму 1941/42 года. Было отдано предпочтение варианту суровой зимы. Доклад выслушали с вниманием, после чего всех доставили на автомобиле в здание Управления на 23-й линии Васильевского острова. То было не только знаком расположения начальства, но и реальной помощью: городской транспорт уже почти не действовал. На удачу синоптиков и к несчастью ленинградцев, прогноз суровой зимы оправдался.

Мелководная Шлиссельбургская губа стала покрываться льдом на две недели раньше обычного срока. 18 ноября по будущей трассе проехал одинокий всадник – командир 64-го дорожного полка майор А. С. Можаев. Первый конный обоз прошел по льду 20 ноября из 350 упряжек конно-транспортного батальона под командованием М. Мурова, а ночью 22 ноября, в мороз и пургу, ледовую дорогу преодолела первая автоколонна из 60 машин под командованием майора В. А. Порчунова. Военно-автомобильная дорога (ВАД-101, затем ВАД-1) – Дорога жизни вступила в строй и действовала до 24 апреля 1942 года, 152 долгих суток. По ней в Ленинград доставлено около 400 000 тонн грузов, в основном продовольственных, вывезено из города более полумиллиона жителей, десятки тысяч раненых, множество промышленных и культурных ценностей.

Дорога жизни состояла не только из ледовой трассы по Шлиссельбургской губе, но и целой сети подъездных автомобильных, железных, гужевых дорог по обе стороны Ладоги. Потребовалось также строительство вспомогательных сооружений, причалов, станций, складов. Вся эта непостижимо трудная работа, проходившая под вражеским огнем, нуждалась в ежедневных и ежечасных сведениях о погоде. Синоптические прогнозы и уведомления составлялись в Ленинграде, в Управлении гидрометеослужбы, передавались или доставлялись непосредственно на трассу, где уточнялись и корректировались, после чего поступали к дорожникам, морякам, артиллеристам.

Была создана единая ледовая служба из гидрометеорологов и гидрографов Ленинградского фронта и Балтийского флота. В штабе Дороги жизни на острове Большой Зеленец постоянно находились гидрометеорологи. Отдельные группы действовали прямо на трассе. Велись непрерывные измерения толщины льда (более 4000 замеров) и его изменений под влиянием нагрузок, обследовались трещины, провалы, торосы, устанавливались объездные пути, отмечались особенности спусков на лед у берегов, производились сотни снегомерных съемок и промеров глубин. За всю страшную первую зиму блокады, да и за все ее 900 суток, не зафиксировано ни одного пропуска наблюдений. Находились силы и время обобщать трудный опыт, составлять инструкции, пособия, справки, рекомендации.
Адская работа на Ладоге принесла свои плоды: с 25 января 1942 года в Ленинграде повысили нормы выдачи хлеба.

Упорно исполняли, борясь со смертью, свой долг сотрудники Управления – «Дома погоды» – на 23-й линии Васильевского острова. Район подвергался обстрелам и бомбежкам: вблизи располагались Балтийский судостроительный, сталепрокатный, высоковольтный заводы, на Неве стояли военные корабли. Были случаи гибели сотрудников на трамвайной остановке у Горного института. О прошлой опасности и сейчас напоминает мемориальный указатель вблизи угла Большого проспекта и 22-й линии.

А в Управлении люди умирали за работой. Синоптик А. Е. Стахеев не стал проходить лечение в больнице, предпочел вернуться в «Дом погоды» и умер за рабочим столом. Один из ведущих гидрометеорологов Кронид Петрович Турыгин скончался от голода. Настоящим бедствием было нашествие крыс.

Нечеловеческие условия жизни и работы усугублялись строгим, можно сказать, жестоким внутренним распорядком. В журналах приказов – почти сплошь меры наказания. Запрещалось работать в верхней одежде при температуре 12 градусов и выше, принимать пищу в рабочих помещениях, оставаться на службе после дежурства и рабочего дня. За пользование электроплиткой для подогрева еды – строгий выговор и понижение зарплаты на 100 рублей в течение месяца. Опоздание на две минуты или задержка в выдаче данных на две минуты наказывались выговорами. Невыход на заготовку дров и другие трудовые повинности считался дезертирством, чреватым привлечением к суду. За пропуск политзанятий выносились порицания.

Были строгие нормы на расходование керосина: четыре лампы с полной заправкой должны были действовать 10 часов, три коптилки – не менее шести часов. Для приема на работу требовались рекомендации двух членов партии. В январе 1942 года появились приказы с формулировками:

«…исключить из списков в связи со смертью…, предоставить отпуск без сохранения содержания для ухода за тяжелобольными родственниками…, предоставить отпуск ввиду болезненного состояния…, ввиду плохого состояния здоровья освободить от полевых гидрологических работ». Но нигде не упоминались слова «голод», «дистрофия», «плохое питание». Только с 1943 года в приказах к первомайским, ноябрьским праздникам и к дню Красной армии стали упоминаться поощрения.

К 50-летию Победы в Северо-Западном управлении гидрометслужбы был составлен список погибших и умерших в войну и блокаду, включающий 40 имен. Однако есть основания полагать, что этот мартиролог неполон и полностью восстановить его не удастся. Аномально холодной была не только первая военная зима, но и весна 1942 года. Средняя мартовская температура воздуха составила минус 12 градусов, что почти на 9 градусов ниже нормы. Минимальная температура в отдельные дни опускалась до – 290С, чего не наблюдалось за весь период измерений к тому времени. Как и зимой, не было обычных для Ленинграда оттепелей. Переход к положительным суточным температурам был отмечен только 10 апреля – на неделю позже нормы. Устойчивый снежный покров в городе и окрестностях сохранялся до середины апреля. Почти весь май наблюдались заморозки.
Влияние погоды, как всегда, было двойственным. Холода продлили работу Дороги жизни, помогли провести чрезвычайно важную операцию по санитарной очистке города. Но они еще более усложнили мучительный быт ленинградцев, задержали открытие судоходной навигации, замедлили появление долгожданной зелени в садах, парках, скверах.

Весь 1942 год Ленинград оставался в тисках вражеской блокады. Отказавшись от захвата города, противник усилил воздушные налеты и артиллерийские обстрелы. Тому испытанию противостояли наши зенитчики и дальнобойные артиллеристы. Но их работа требовала гидрометеорологического обеспечения: учета облачности, распределения температуры воздуха, скорости и направления ветра по высоте. Эти факторы существенно влияли на точность стрельбы. Пренебрежение ими приводило к ошибкам почти до 1 км при расстоянии до цели 10–12 км.

Наша тяжелая и корабельная артиллерия вела огонь на поражение немецких орудий в районе Красного Села и Дудергофа. В результате контрбатарейной борьбы с учетом метеофакторов к середине 1942 года обстрелы города сократились втрое. Для артиллерии средней дальности также требовалось метеорологическое обеспечение, позволявшее уточнить таблицы стрельбы и увеличить точность определения расстояний до противника по скорости прохождения звука в атмосфере. Решение этих задач значительно повысило эффективность нашего огня и сократило наши потери при наступлении.

На гидрологическом мосту

Работа гидрологов стала составной частью действий инженерных и саперных войск. Все водные объекты, да и любая речка, ручей, овраг, болото представляли собой естественные рубежи и преграды. От гидрологов требовались характеристики таких объектов, описания проходимости местности, расчеты нагрузок на грунты и лед. Болота обследовались также для добычи торфа – незаменимого топлива в годы блокады. Гидрологи предоставляли командованию даты начала и конца весенней и осенней распутиц, определяли типы местности по данным аэрофотосъемок.

Их постоянной заботой оставались уровни воды в Неве и прогнозы наводнений. Иногда по запросам городских властей и военных приходилось измерять высоту воды каждые 15–20 минут. В годы войны случилось всего два наводнения, да и то незначительных: 25 октября 1942 года высотой 174 см и уже после блокады 1 сентября 1944 года, 170 см. Писатель Вадим Шефнер, очевидец потопа 23 сентября 1924 года (380 см), отметил в «Записной книжке василеостровца»:

«…В октябре 1942-го был день, когда Ленинграду угрожало наводнение. Вода в Неве поднялась довольно высоко, но природа одумалась, ветер присмирел, из берегов Нева не вышла. А если бы вышла? При мысли об этом не по себе становилось. Блокада и наводнение…»

На метеостанции

Особенным испытаниям подвергалась прогностическая служба погоды. Все нуждались в возможно более точных и заблаговременных предсказаниях метеорологических условий. В Смольном и в штабах дни начинались с докладов о текущей и предстоящей погоде. Военные действия требовали прогнозов с заблаговременностью 2–3 недели, повседневные действия наземных войск нуждались в сверхкраткосрочных прогнозах на 2–4 часа.

Специальные предсказания запрашивали авиация и флот, располагавшие своими службами, но привлекавшие и УГМС Ленинградского фронта. А удовлетворять всех потребителей было чрезвычайно трудно. Из 88 метеостанций, действовавших до войны, к концу 1942 года осталось около тридцати. Выручали опыт и особое метеорологическое чутье. Бывали и сложности из-за противоречивых запросов разных потребителей, но в подавляющем большинстве ситуаций прогнозы признавались качественными.

Погодные условия 1942 года, особенно осенью и зимой 1942–1943 годов, были ближе к климатической норме по сравнению с первым годом войны. Позднее начало судоходной навигации по Дороге жизни 22 мая 1942 года в какой-то мере компенсировалось ее продолжительностью до 1 декабря. Зима 1942/43 года установилась не сразу. Погода была изменчивой, с оттепелями, ледостав происходил с перерывами. Это осложняло эксплуатацию ледовой трассы, но никто не сожалел о прошлогодних морозах. Дорога жизни действовала с 23 декабря 1942 года по 30 марта 1943 года. Неустойчивая зима затрудняла составление прогнозов, тогда как требования к их точности повысились в связи с подготовкой к прорыву блокады Ленинграда.

На вторую декаду января 1943 года на Ленинградском и Волховском фронтах по прогнозу ожидалась холодная погода, что и оправдалось полностью. Ровно через год прогнозы на период с ноября 1943 года по январь 1944 года были удачными, что позволило провести скрытные операции по переброске войск с северного берега Невской губы на южный и в значительной мере обеспечило окончательное освобождение Ленинграда от 900-дневной блокады.

Обсуждение положения атмосферных фронтов

Но до конца войны оставалось еще более года. Гидрометеорологическое управление продолжало выполнять приказы для фронта. И все же война отступала. Вставали новые задачи, из которых главными были восстановление сети гидрометеорологических станций и обеспечение их нормальной работы в режиме мирного времени. В 1943 году удалось возобновить работу шести станций, в 1944 году начали действовать 45 станций. К восстановлению приступали сразу после разминирования территорий. Метеорологи располагались обычно в землянках и блиндажах, оставленных воинскими частями. Не хватало штатов и оборудования. Неделями не бывало хлеба, не было керосина, пользовались лучиной. К работе привлекали старших школьников, обращались за помощью к военным.

В феврале 1946 года Генеральный штаб Красной армии издал директиву, согласно которой УГМС Ленинградского фронта переименовывалось в Ленинградское управление гидрометеорологической службы – ЛенУГМС. В течение 1947 года гидрометеорологи Северо-Запада вернулись к мирной жизни.
Источник: История Петербурга. № 4 (44)/2008,

http://leningradblokada.ru