Против нас, троих мужчин, ехавших вместе в одном вагоне до Минска, самым неожиданным образом обернулась, как тяжелая «улика», невинная детская игра, которой мы занимались в поезде после впервые испытанной нами бомбежки.

Сегодня на сцену послевоенной жизни, еще совсем недавно сиявшую в ярком свете союзнической победы, легла черная тень. Никто не может сказать, чего можно ожидать в ближайшем будущем от Советской России и руководимого ею международного коммунистического сообщества и каковы пределы, если они вообще существуют, их экспансионистских устремлений и настойчивых...

Хочется начать с того, что идею этого проекта высказал приснопамятный протоиерей Глеб Каледа, который творчески относился ко всем сферам, с которыми ему приходилось сталкиваться. Это человек, который прошел всю войну. Он говорил, что воспоминания маршалов и генералов – определенный уровень, но далекий от того,...

Старослужащие о нас, молодых, необстрелянных, заботились по-отечески. Порой подкармливали, делились с нами, пацанами, своим скромным солдатским пайком, или выменивали у нас махорку и «наркомовские» сто граммов на сахар и хлеб. Я уже потом закурил и стал выпивать, а поначалу, когда попал в семнадцать лет на фронт, еще не знал ни запаха табака, ни вкуса водки.

В 1944 году отец попал в плен, сначала был в лагере под Харьковом, потом еще в нескольких лагерях в районе Днепропетровска, где он какое-то время проработал на шахте как военнопленный. Затем до самого освобождения был санитаром. Кстати, отец всегда с большим уважением вспоминал начальницу лагерной больницы, которая, между прочим, была еврейкой.

После окончания курсов, я приехал в качинское училище, проработал инструктором целое лето. В это время приехали туда представители из части и начали предлагать переехать к ним в часть летать на новых реактивных машинах. Мне это было интересно, и я согласился. Как оказалось впоследствии, для чего они нас приехали агитировать – нужны были летчики для спецзадания.

Периодическое некоммерческое интернет-издание «Непридуманные рассказы о войне» www.world-war.ru работает в Интернет пространстве - 10 лет! В пятницу 20 февраля, в 18.00 состоится презентация проекта «Непридуманные рассказы о войне» www.world-war.ru, с выступлением авторов и гостей. Ведущие мероприятия: главный...

Чем дальше по времени отдаляются события Второй мировой войны, тем больше они стираются в памяти. Но мы не имеем морального права забывать свидетельства очевидцев тех страшных событий, в особенности масштабных преступлений против человечества, которые проводились нацистами в концентрационных лагерях. Отдельных фондов по Освенциму или другим нацистским...

По расска­зу мужа, все признаки свидетельствовали о наличии за­ворота, но, когда я приехал, эти явления исчезли, и я дол­жен был решительно отказаться от предполагаемого диагноза. Назначил соответствующее профилактическое ле­чение и уехал. На следующее утро при повторном посеще­нии я застал больную без пульса. Осталось четверо ма­леньких сирот — двое детей ее и двое умершей ранее се­стры.

Украинец был и остается для нас чужаком. Каждое простое, доверчивое проявление интереса к украинцам и их культурному существованию наносит вред и ослабляет те существенные черты, которым Германия обязана своим могуществом и величием.

Пропагандисты, призывая народ к самоубийству, оправдывали свои призывы тем, что русские солдаты - варвары не простят зверств, допущенных по отношению к русским рабочим, пленным солдатам, детям. Анна знала, как поступали немецкие солдаты с русскими девушками, знала, какое отношение было к русским на заводе, где она работала. Она не хотела такой судьбы...

Предложение провести конференцию «в одном из приморских городов юга европейской части СССР» прозвучало от американской стороны. Сталин его горячо поддержал. Позднее Рузвельт заявил, что предпочел бы приехать в египетскую Александрию или Иерусалим, на которые якобы обратил его внимание Черчилль. В итоге местом встречи «большой тройки» стала Ялта.

Мама стала кричать: «Деточки, вот она, наша бомба! Наконец-то наша бомба!» Она не хотела больше жить и не могла больше видеть наших страданий. Но мы остались живы и на этот раз благодаря решительным действиям старшей сестры Марии. Резким движением она толкнула маму и нас в канаву, мы упали, бомба разорвалась совсем близко, но нас даже не ранило.

Каждое воздушное нападение — это столкновение разума с огромными высокоорганизованными и технически оснащёнными силами противника. Такое нападение планируется непременно сообразно специфическим условиям времени суток — условиям, которые, вероятнее всего, впредь никогда больше не повторятся.

Узнал, что на авиационно-ремонтном заводе в Серпухове открывался новый цех по ремонту электроизмерительной и радиоизмерительной аппаратуры. Решил, пойду туда. Поработал некоторое время там, пока не предложили создать заводскую лабораторию. Надо было создавать лабораторию по государственной поверке...

В течение 50 лет никто не знал нашу историю. Говорить было слишком опасно, могли забрать в другой лагерь, — поделилась Ольхова. — Я прожила со своим мужем 15 лет, и мой супруг не узнал, кем я являлась на самом деле — ни то, что я полька, ни о том, что мне пришлось пережить.

Пришла плачущая навзрыд моя тётя Хася и сообщила, что у её сына в магазине, пока он стоял в очереди, украли все продуктовые карточки. Это верная смерть. И тут я получил урок, который запомнил на всю жизнь. Мой отец приподнялся, насколько мог, на постели и обратился к маме: «Поделись с сестрой». Больше он, практически, говорить не мог. И мама честно...

Он серьезно смотрел вверх. Почему, думаю, голос стал чистым? Он попробовал развязать мешок, но мы помогли ему. Покопавшись в нем, он достал тельник, бескозырку и воротник морской. Поднес к глазам и широко развел руки. Чистым, свежим голосом он запел: “Раскинулось море широко”. Он смотрел все в небо, и глаза его заблестели водичкой, и у меня тоже, и у всех. Тут же он умер.

Дед при советской власти недолго оставался французским подданным. Его вызвали в ГПУ и сказали, что в советской Украине не может быть никаких французов: или становитесь украинцем или убирайтесь во Францию. А бабушка была русская. Деду пришлось свой французский паспорт поменять на советский. Так в паспортах дедушки, бабушки и всей семьи в графе...

Труднее всего доставалось матери. Она должна была находиться в школе хоть как-то прилично одетой, что трудно было осуще­ствить в наших условиях. Здоровье матери ухудшилось. Она перестала посещать школу. Едва наступила весна мы с братом отправились в колхоз на по­левой стан, чтобы как-то прокормиться, да и хлебные карточки оставляли матери, чтобы она могла немного лучше питаться.