Рождество в Лондоне во время войны
Музыка, радио, танцы и кино помогали людям справиться с тяготами военного времени. Я хорошо помню, как в 15 лет ходила с мамой в кинотеатр Gaumont в Челси на «Короткую встречу». Это было сразу после войны. Она вышла из кинотеатра вся в слезах и у нее хватило сил сказать лишь: «Какой прекрасный фильм». Нечасто случалось мне увидеть ее такой расстроганной. Мы также смотрели незабываемый фильм Ноэля Коуарда «В котором мы служим», и он захватил нас целиком. Мой отец в то время служил в военно-морском флоте, поэтому эта картина была очень близка нам. «Унесенные ветром» — американский фильм, который я видела в Пикадилли, был еще одним любимым произведением военного времени.
Во многих кинотеатрах имелся орган, который устанавливался перед экраном. Органист играл все наши любимые военные песни и другую музыку – это развлекало и успокаивало нас, и мы чувствовали, что надежно укрыты в безопасном и теплом кинозале. Однако, порой это оказывалось совсем не так: в 1944 ракета «Фау-2» чуть не разнесла кинотеатр, в котором мы находились.
На фабриках транслировали «Музыку во время работы» — радиопередачу, которая шла каждое утро в 11 часов. Она поднимала настроение рабочим, и многие пели под нее. Грамофонные пластинки с песней «Белое Рождество», написанной в 1942 году Ирвингом Берлиным и спетой Бингом Кросби, продавались тысячами. Это была рождественская песня «на все времена». Вера Линн, «Армейская Возлюбленная», которая была нашей самой популярной певицей военного времени, без конца развлекала нас и наших солдат, сражавшихся за границей, своими чувственными песнями. Никто другой не сможет так спеть «Белые клифы Дувра». Знаменитая лондонская песня «Соловей пел на площади Беркли» также была очень любима, и я до сих пор играю ее на пианино. Грейси Филдс уехала в места побезопасней, но Джордж Формби постоянно поддерживал боевой дух своими радостными стихами и знаменитой укулеле. Сейчас моя дочь Линда – большая его поклонница и принадлежит к Британскому Обществу Укулеле. Она каждый день проводит час-два, практикуясь в игре на укулеле вместе с ансамблем, и выступает на различных мероприятиях.
Биг-бэнды заполонили танцевальные залы Лондона, и эти залы были отличными местами встреч, там было очень весело. Американские военные также часто захаживали туда и там их окрестили «чересчур высокооплачиваемыми, чересчур сексуально озабоченными и чересчур присутствующими». Я была слишком мала, чтобы присоединиться ко всему этому. Однако после войны я ходила на концерты с друзьями каждый субботний вечер и танцевала под биг-бэнды, Джо Лосс был одним из моих самых любимых. Он постоянно выступал в Хаммерсмит Пале, где мы отлично проводили время. Также во время войны устраивались концерты «Генри Вуд Променад» в Альберт-холле, и они собирали полные залы, особенно если там выступала Дам Мира Хесс. Ее приметили за дневные декламации в Лондоне. Театр «Мельница» также был известен тем, что не закрывался даже во время Лондонского блитца.
Бинг Кросби выступает в Лондоне, 1944.
Радио было также крайне важным инструментом поднятия боевого духа, за исключением, разумеется, ужасающих новостных сводок. Для тыла каждый день в 17:15 передавали «Детский час» с «дядей Маком». Казалось, что он и вправду приходился дядей каждому маленькому слушателю; он был очень популярен. Еще там были ягненок Ларри и такса Деннис из Городка Игрушек. Такие чудесные передачи, которые теперь оказались преданы забвению.
«Гвоздем» недельной программы передач был комедийный хит «ITMA (It’s That Man Again) [1]» с Томми Хэндли, выходивший каждый вечер в четверг. Там были миссис Моп, уборщица, со своей знаменитой фразой «Теперь я могу это убрать, сэр?» и, среди прочих, полковник Чинстрап, вечно подвыпивший и пытающийся произнести слова: «Меня не затруднит сделать это самому» в ответ почти на каждый вопрос. Передача «ITMA» была отличным британским комедийным шоу, поднимавшим настроение в тылу. Какие там воздушные тревоги, когда «ITMA» выходит в эфир! «Мозговой трест» был еще одной любимой передачей, выходившей для тыла. Затем шла военная программа для солдат, которую вела Вера Линн, «армейская возлюбленная». «Мы встретимся снова» была ее знаменитой и чувственной музыкальной визитной карточкой. При отсутствии телевидения радио было нашим вдохновителем в те темные дни, когда надежда еле теплилась в наших сердцах.
***
Празднование Рождества во время войны было строгим и аскетичным. Однако у нас были пианино, скрипки и другие инструменты, включая гармонику, на которой отец отлично играл. Пианино было очень популярно и во многих домах устраивались музыкальные вечера, где исполнялись военные песни, такие как «Выкатывайте бочку», «Беги, кролик, беги» и «Лили Марлен», бывшие очень популярными. Было грустно оттого, что ни церковным колоколам, ни колокольчикам певчих нельзя было звонить, так как их можно было перепутать с сиренами воздушной тревоги. Должна сказать, что и сейчас мы проводим у себя рождественские музыкальные вечера. Моя дочь Линда, закончившая Школу Музыки и Драмы Гилдхолл, поет и играет на укулеле; мой муж Питер играет на гитаре и пианино, а моя вторая дочь Никола играет на скрипке – раньше она играла в оркестре. Я тоже играю на пианино. Наши матери всегда с нетерпением ждали наших рождественских музыкальных вечеров.
Возвращаясь к Рождеству во время войны, к нашему огорчению орешки и апельсины исчезли из рождественских чулок, которые в мирное время мы подвешивали над камином с таким восторгом. Рождество было совсем не таким без них. Рождественская ярмарка была скудной, индеек и цыплят можно было найти в основном только на «черном рынке». Когда нам везло, мы доставали ростбиф. Еще, когда наша мать делала рождественские пудинги, она клала в них морковь вместо цукатов, которые невозможно было достать во время войны. Но, несмотря на это, мы всегда были благодарны за всё, что она готовила. Рождественских елок не было вовсе, и единственным украшением были сделанные нами цветные бумажные гирлянды-цепи, которые мы соединяли с помощью клейстера. Мы всегда страшно радовались, когда их делали.
Я помню, как однажды проходила мимо кондитерского магазина и, к своему удивлению и радости, заметила в витрине шоколадные конфеты Cadbury, которые было практически невозможно достать во время войны. Так как я безумно захотела подарить их маме на Рождество, поспешила в магазин, но продавец сказал мне, что это – лишь макет, и он не продается. Я страшно расстроилась. Сейчас это кажется смехотворным, но в то время для меня подарить маме коробку шоколада на Рождество действительно значило очень много. Все шоколадки и конфеты выдавались нормированными порциями, так что мне приходилось копить их из моего скудного пайка, чтобы затем положить их в бумажный пакет и подарить маме. Также нам очень везло, если мы получали в подарок игрушки. Если они нам доставались, то в подержанном виде, так как все фабрики игрушек были заняты выпуском боеприпасов и амуниции. Объявления о продаже подержанных игрушек размещали в газетах.
Нам нечем было топить камины, не было угля, все время было холодно. Мы ложились спать рано, между воздушными налетами. Зимой в доме мы все время находились в пальто, но, чаще всего, всё равно мерзли. Несмотря на это, мы пережили еще один год войны.
Во время войны мы жили в страхе, который оставил свой след в нашем сознании. Я осталась в живых, когда ракета «Фау-2» внезапно разорвалась рядом с кинотеатром, где я была. Мы также получили ужасную весть о том, что мой кузен Бобби, подросток, живший в Колчестере с тетей Лили и моими остальными кузенами, пропал без вести. Говорили, что он утонул во время своей службы в ВМФ.
Однако, несмотря на страх и печальные события вокруг, мы встретили еще одно Рождество. Мы встречали его в добром здравии и в полном составе: моему отцу удалось попасть домой в увольнение из ВМФ. Это было счастье. Все возлагали надежды на Новый год, который, как мы мечтали, принесет мир и свободу.
Однажды рождественским вечером мы с сестрой Маргарет вывели бабушкиного щенка Пегги, черного спаниеля, на прогулку по парку Уандсворт. Маргарет сказала: «Отпусти бедного зверька с поводка, пусть побегает». После недолгих раздумий я отпустила щенка, и Пегги убежала прямо в толпу футбольных болельщиков. Я тщетно пыталась найти ее, но так и не смогла. Становилось темно, и я начала паниковать, представляя себе, как бедная собака страдает, потеряв нас. У меня не было другого выбора, кроме как пойти к бабушке и все рассказать. Бабушка страшно расстроилась и сказала: «Иди назад и найди собаку». В конце концов, я, заливаясь слезами, поплелась домой и рассказала обо всем матери, которая была в ярости из-за моей безответственности. Всю ночь я провела, всхлипывая, не из-за того что бабушка и мама отругали меня, а из-за мысли о бедной, маленькой собаке, которая мечется в темноте под вой воздушных сирен между падающих бомб. Сколько раз я возвращалась в парк? Бесчисленное число раз. Несмотря на то, что я постоянно возвращалась на то место, я так ее не нашла. Неделями я засыпала в слезах. До сих пор я не забыла этого печального случая. Но мама и бабушка, в конце концов, смирились с ситуацией и простили меня, хотя бабушка никогда больше не доверяла мне ни одну из своих собак.
Другая история случилась в самый разгар воздушных тревог. Маргарет, которой было четыре, взяла другую девочку, Джун, которой было три, в парк, без ведома нашей мамы. Когда обнаружилось их отсутствие, мы обыскались их по всей округе. Мы все, включая маму Джун, чуть с ума не сошли от волнения, но в конце концов нашли их на качелях на детской площадке парка Уандсворт, который находился на значительном отдалении от нашего дома. Девочки играли там со своими кукольными колясками. Когда моя мама спросила: «Как же вы перешли через эту большую дорогу?», Маргарет ответила: «Добрый человек перевел нас». В те дни это было ужасно рискованным. Впоследствии Маргарет была наказана и больше никогда так не делала.
[1] «Это снова тот человек».
Источник: http://www.bbc.co.uk/history/ww2peopleswar
Перевод для сайта www.world-war.ru Дарьи Богдановой
Loading ...
