Благодарная Дрезденская галерея?

Основное предназначение воинов инженерных войск — инженерное обеспечение боевых действий войск. Но на завершающем этапе Великой Отечественной войны им приходилось решать и не свойственные саперам задачи — поиски спрятанных культурных ценностей и временное обеспече­ние их сохранности. Я располагаю общеизвестными в мире фактами спасения воинами духовного наследия народов вплоть до наших дней.

Спасением Дрезденской галереи мировая культура обязана инженерным войскам Красной Армии. Прагу спасли от разрушения советские танкисты; в Румынии спасены старинные монастыри; сорваны фашистские планы полного уничтожения Кракова и Белграда; в Будапеште советские саперы спасли памятник Петефи и Музей изящных искусств.

В исторических городах, где было много памятников, наше командо­вание старалось назначать военными комендантами офицеров инженерных войск, имевших архитектурное или художественное образование. Так, пер­вым комендантом Эйзенаха стал офицер инженерных войск бакинский архи­тектор А. Лимошкин. Он восстановил домик, где родился Бах. Жители Эйзе­наха [1] избрали советского архитектора своим почетным гражданином.

В начале мая 1945 года пригород Берлина Потсдам оказался на линии огня. Знаменитая королевская резиденция Сан-Суси (от фр. Sans souci — Без забот) с много­численными художественными собраниями подверглась опасности полного разрушения. Однако благодаря офицеру инженерных войск старшему лей­тенанту Ледшувейту (до войны был искусствоведом) дворцовый комплекс был сохранен. Ледшувейт добровольно согласился быть парламентером, предложившим немецкому гарнизону капитулировать, а после прекращения боевых действий стал первым военным комендантом Сан-Суси.

Новый дворец в западной части парка Сан-Суси. Современный вид.

Немецкий профессор Фридрих Кауль писал: «Сан-Суси со своими вели­колепными памятниками архитектуры сохранился… благодаря разумной охране, которую осуществила советская власть во время боевых действий… Сан-Суси — благодарность и признательность советскому народу».

Советские саперы рисковали жизнью, чтобы музеи европейских стран не взлетали на воздух. Приведу некоторые примеры.

Победный май 1945 года. Войска 1-го Украинского фронта в ходе Пражской наступательной операции с боями продвигались по южной части Германии. В результате ожесточенного штурма взят саксонский город Пирну. В боях за город принимали участие воины 26-го гвардейского воз­душно-десантного полка под командованием подполковника Н. Г.Штыкова. На завершающем этапе войны десантники были обыкновенными пехотинцами.

После взятия города Пирну без какой-либо паузы полку было при­казано взять замок Кенигштайн, который размещался на отвесной скале. Разведчики полка выяснили, что гарнизон замка небольшой, но хорошо вооружен и способен вести длительные боевые действия, используя защит­ные свойства местности. К тому же в Кенигштайн вела единственная дорога, которая находилась под прицельным огнем противника.

Крепость Кенигштайн. Современный вид.

Немецкие антифашисты рассказали Н. Г. Штыкову, что замок имеет толстые стены, разветвленные подвалы, многочисленные окна-амбразуры и из него можно вести ярусный ружейно-пулеметный огонь.

Кроме того, были получены сведения от агентурной разведки, что в замке складированы культурные ценности государственной важности. Скрытые подступы к замку отсутствовали. Н. Г. Штыков понимал, что замок можно взять штурмом без больших потерь только после интенсив­ной артиллерийской подготовки орудиями больших калибров. Таких ору­дий в полку не было.

Вскоре подполковнику Н. Г. Штыкову доложили, что батальоны полка готовы к атаке, а артиллеристы полковой артиллерии — к открытию огня по противнику. Н. Г. Штыкову оставалось только дать приказ на начало артиллерийской подготовки и штурма. Но он понимал, что окончание этой кровопролитной войны — дело нескольких дней. Замок без больших потерь не взять. Нужны ли они, если войска Красной Армии ведут бои уже в Бер­лине. Скорая победа очевидна, и только от него зависит жизнь десятков, а может, и сотен солдат и офицеров.

Наконец, после некоторых раздумий, подполковник Н. Г. Штыков дал команду, но не ту, которую от него ждали солдаты и офицеры штурмовых групп. Команда была: «Огня не открывать!».

А сам он, привязав к штыку карабина белый платок, взяв с собой двух автоматчиков, переводчика и листок со стандартным текстом, при­зывающим немецкий гарнизон к капитуляции, направился к замку, каж­дую секунду ожидая выстрелов из его амбразур. Но выстрелов не последо­вало.

При подходе парламентеров к замку ворота отворились, поднялась катаракта (подъемная решетка), и к ним вышел немецкий полковник. Выслушав ультиматум, он заявил, что нужно некоторое время на обдумы­вание. Через несколько минут ворота снова отворились, и командир гарни­зона протянул Н. Г. Штыкову символические ключи от замка.

СПРАВКА

Природа так распорядилась, что среди обширной равнины с полями, перелесками и долинами когда-то, миллионы лет назад, воз­никла высокая скала, завершающаяся горизонтальным плато площадью около десяти гектаров. На этом плато в XII веке разместили не только рыцарский замок, но и многочисленные замковые постройки с жилыми домами для обслуживающего персонала, казармами для воинов, скла­дами, мастерскими, церковью, хранилищами для продуктов и государ­ственной тюрьмой.

Есть некоторые сведения, что в этом замке когда-то находилась золотая сокровищница саксонских правителей в составе двух сотен бочек с драгоценностями. В подвалах замка находились винные бочки вмести­мостью 238 000 литров.

Замок имеет три особенности. Первая заключается в том, что его оби­татели воду брали из местного колодца, прорубленного в скале на глубину 151 метр. Работы местных «шахтеров» продолжались всего шесть лет. Этот источник водоснабжения работает до наших дней. Интерес туристов вызы­вает древняя сложная гидротехническая система колодца и архитектура оформления его дворовой надстройки.

Второй особенностью является то, что он действительно неприступен. За всю историю войн с XII века его ни разу не взяли штурмом. В письмен­ных источниках он упоминается в 1241-1379 годах. И все же один раз его оккупировали войска маркграфа Майсенского Вильгельма I после четы­рех лет осады. Правда, когда его войска вошли в замок, там уже никого не было. «Оборонявшиеся» уже давно сбежали, воспользовавшись под­земными ходами.

Третьей особенностью замка является длина крепостной стены — самой большой в Германии, составляющей 550 метров при высоте более 40 метров. При этом следует учесть, что гора, на которой стоит замок, имеет высоту 240 метров.

Замок неоднократно перестраивался, надстраивался и пристраи­вался и дополнялся новыми элементами. Особенно интенсивно это про­ходило при курфюрсте Силезии Августе I Сильном.

Замок использовался и в качестве тюрьмы для высокопоставленных чиновников, опальных фаворитов правителей, министров и генералов. Во время Первой мировой войны здесь был лагерь военнопленных рус­ских офицеров.

Его конструктивная, видовая и архитектурная уникальность была по достоинству оценена выдающимися историческими личностями. В 1698 и 1706 годах здесь побывал русский царь Петр I, а в 1813 году — Наполеон.

В настоящее время в замке размещается туристический центр, исто­рический музей и выставка оружия двух мировых войн.

Однако вернемся в замок Кенигштайн на момент капитуляции немец­кого гарнизона.

После подхода к замку подразделений воздушно-десантного полка его двор заполнился французскими военнопленными, которые пытались жестами выразить свою радость и благодарность воинам Красной Армии. У ворот замка немецкие военнослужащие (15 офицеров, 35 унтер-офицеров и 115 солдат) сдавали оружие (автоматы, пулеметы и карабины).

Существует версия, что подполковнику Н.П. Штыкову ключи от подвалов замка передал французский генерал, который был в числе военно­пленных. А ему, в свою очередь, ключи передал перед бегством немецкий музейный работник, который должен был в случае захвата замка привести в действие взрывное устройство.

Когда открыли дверь, ведущую в подвал замка, то среди ящиков с пока еще непонятным содержимым воины увидели длинные цинковые коробки с надписью: «Achtung! Sprengstoff» («Внимание! Взрывчатка»). Все коробки и деревянные ящики были перепутаны проводами. Стало ясно, что подвал и его содержимое заминированы. Срочно были вызваны саперы из сапер­ного батальона 5-й армии 1-го Украинского фронта. Ими командовал майор В. П. Перевозчиков. Когда с большими предосторожностями саперы вскрыли первую цинковую коробку, то обнаружили там длинные трубки-патроны с желеобразной смесью. На трубках была надпись «доннерит-желатин». Надо сказать, что с подобной взрывчаткой саперам пришлось встретиться впервые. Они не знали ее инициирующих свойств, мощности и мер безопасности при обезвреживании зарядов. Пришлось искать специ­алистов-саперов среди немецких военнопленных. Нашли не сапера, а быв­шего шахтера. У него выяснили, что подобная взрывчатка использовалась и Германии при горнопроходческих работах. Как оказалось, в замке Кенигштайн готовился подрыв ценнейших государственных культурных ценно­стей в случае опасности захвата их войсками союзников. Но по какой-то причине задуманное осуществить не удалось. Разминирование продолжа­лось несколько дней. При этом из замка были выведены все люди. Что же там находилось?

Составленная позднее опись гласила, что в замке Кенигштайн были складированы: шкафчики из янтаря, кубки из раковин, кружки из сло­новой кости, чаши из золота и драгоценных камней, золотые кофейные сервизы, пространственные композиции из золота, серебра и драгоцен­ных камней, рубиновые и бриллиантовые гарнитуры, готические сосуды из горного хрусталя, алмазные кулоны, золотые чаши, потиры и сосуды из самоцветов для вина, ларцы из золоченого серебра для драгоценностей, золотые ковши, кубки из кокосовых орехов, кубки из раковин моллюсков, кубки и стаканы из рубинового стекла. Перечень сокровищ можно продол­жать и продолжать. Все они были упакованы в 450 больших деревянных ящиках.

Названные и другие сокровища принадлежали дрезденскому храни­лищу-музею «Зеленые своды», «Музею сокровищ» и собранию немецких князей из династии Веттинов.

СПРАВКА

Найденная коллекция драгоценностей была старинной сокровищ­ницей саксонских курфюрстов. Она насчитывает 3000 изделий из золота, серебра, драгоценных камней, стекла, бронзы, горного хрусталя и слоно­вой кости. Это самое обширное собрание драгоценностей на европейском континенте. Оно ведет свою историю с XII века, когда в Саксонии обнару­жили месторождения серебра.

При курфюрсте Августе в 1560 году в Дрездене были основаны Кун­сткамера и Серебряная палата. Все это составляло тайник курфюрста в комнате с толщиной стен в два метра. Кроме драгоценностей в нем хра­нились государственные бумаги и деньги. Сводчатое покрытие тайника было окрашено в зеленый цвет. С тех пор это собрание сокровищ полу­чило название Грюнес Гевельбе (Зеленые своды). Окончательно коллекция сформировалась в 1727-1730 годах.

Это был первый подобный государственный музей и богатейший по ценности. С началом бомбардировок немецких городов англо-амери­канской авиацией сокровища Грюнес Гевельбе были вывезены в замок Кенигштайн в Саксонской Швейцарии.

После капитуляции гарнизона замка Кенигштайн сокровища Грю­нес Гевельбе были отправлены в Москву и размещены в сейфах Мини­стерства финансов СССР. Следует отметить, что это была единственная коллекция, которая «пережила» Вторую мировую войну без единой потери. И она была спасена десантниками и саперами Красной Армии. В 1958 году, в период острых антисоветских выступлений в ГДР, кол­лекция была передана в место первоначального хранения — город Дрезден.

Жан-Этьен Лиотар
Шоколадница, ок. 1743—45 гг.

Но и это еще не все. В замке Кенигштайн были найдены в замини­рованных ящиках 70 ценнейших картин Дрезденской картинной гале­реи — коллекция пастелей, среди которых была знаменитая «Шоколад­ница» Лиотара, полотна Рафаэля, Рубенса, Каналетто и других. Здесь же были спрятаны уникальные коллекции костюмов саксонских курфюрстов, образцы различного огнестрельного и холодного оружия и палатка турец­кого султана. Все это было сохранено без потерь, своевременно извлечено из сырых подвалов и грамотно вновь укупорено — благодаря саперу-искус­ствоведу Л.Н. Волынскому, входившему в состав группы поиска и разми­нирования.

В настоящее время в коллекции музея «Зеленые своды» свыше 3000 произведений ювелирного искусства: изделия из золота и серебра, благородных камней и слоновой кости, черного дерева и янтаря, стекла и горного хрусталя, меди и бронзы. Есть среди сокровищ «Зеленых сводов» и золотой ковш Ивана Грозного. Есть экспонат, связанный с именем Петра Великого, — золотая чаша диаметром около 20 сантиметров с впаянными в нее античными римскими монетами. Кенигсбергские мастера изготовили для собрания сокровищ в середине XVIII века шкафчик из янтаря разме­ром 59x41x26 сантиметров. Самым ценным экспонатом «Зеленых сводов» была композиция «Двор Великого Могола Аурангзеба в Дели в день его рождения» (размеры ее 142×114 сантиметров) ювелира И. М. Динглингера. Кроме золота и серебра в композиции были 4 909 бриллиантов, 164 изум­руда, 160 рубинов и 1 сапфир.

В настоящее время здесь размещен крупный музейный комплекс с вос­становленными рвами, крепостными стенами, колодезным домом, комен­дантскими конюшнями, историческим хранилищем государственной казны и выставкой саксонского оружия. Ежегодно замок Кенигштайн посещает свыше 700 тысяч туристов…

В течение XVI-XVIII веков с помощью многочисленных ученых, дипломатов, торговцев саксонские курфюрсты приобретали в различных странах целые собрания и отдельные полотна. Основные приобретения были сделаны при курфюрсте Августе Сильном (1670-1733). На картины тратились огромные средства, а для их хранения был предоставлен велико­лепный дворцовый комплекс — Цвингер, автором которого был Готфрид Земпер (1803-1879).

Комплекс Цвингера, Дрезден

Чудовищная участь была уготована бесценной коллекции в годы Второй мировой войны. Накануне неминуемого поражения фашисты раз­работали план уничтожения художественных сокровищ, принадлежащих немецкому народу. В последние дни войны они поспешно прятали музей­ные ценности в тайники, шахты, бункеры, подвалы замков, расположенных по всей Саксонии.

Сразу же после вступления 8 мая 1945 года в предместья Дрездена уже знакомый нам командир саперного батальона 5-й армии 1-го Украинского фронта майор В. П. Перевозчиков получил приказ найти произведения Дрезденской галереи и обеспечить их сохранность, тем более что воины батальона уже видели часть из них и были знакомы с укупоркой и усло­виями их захоронения и минирования. Это была чрезвычайно трудная задача, если учесть, что еще с 13 на 14 февраля 1945 года Дрезден подвергся варварской бомбардировке англо-американской авиацией. Как выясни­лось позже, в ту ночь сгорело около 200 живописных полотен, а дворцовый ансамбль Цвингер превратился в руины.

Первые сведения о картинах были не очень утешительными — всего лишь отрывочные данные музейных работников о сроках их вывоза, погрузочных командах, способах упаковки и материалах укупорок, марках машин и количестве рейсов. Поэтому поисковую работу начали с самого простого — осмотра подземных сооружений, бомбоубежищ и подвалов, указанных немцами-антифашистами.

Успеху тогдашней поисковой операции воинов инженерных войск способствовала случайно обнаруженная «слепая карта». Ее нашли в под­вале Академии художеств города Дрездена.

Свидетельствует участник операции по поиску картин Дрезденской картинной галереи лейтенант Л. Н. Волынский:

«В сопровождении немца-антифашиста мы спустились в подземный туннель Академии художеств. Он был в беспорядке заполнен скульптурами, барельефами, старинной мебелью и штабелями ящиков с тротилом (взрыв­чатым веществом). Там мы обратили внимание на кирпичную стену, выде­ляющуюся от остальных своей новизной и небрежностью кладки. Возникло подозрение, что она может быть ложной. Так и оказалось. Разрушив стену, мы увидели большой деревянный резной шкаф, в котором был обнаружен вложенный вчетверо лист плотной бумаги с изображением извилистой полосы и нескольких десятков всевозможных знаков и немецких букв. В верхней части листа находилась надпись «Geheim» («Секретно»), а в правом нижнем углу стояла буква «М». Сравнение найденной «слепой» карты с армейской полевой того же масштаба показало, что условные знаки — не что иное, как населенные пункты, замки и шахты, где за неделю были обнаружены сокро­вища мирового масштаба».

Один из знаков, нанесенных на «слепую» карту, состоял из двух латин­ских букв «PL». На армейской карте это место располагалось у самой чеш­ской границы, примерно в 15-ти километрах от города Мариенберга и неда­леко от города Фрейбурга, где более двухсот лет назад учился сын архан­гельского помора, русский студент Михайло Ломоносов. Здесь он у «берг-физикуса» Генкеля изучал металлургию, горное дело и минералогию.

Вскоре группа саперов во главе с лейтенантом Л. Н. Волынским, ориен­тируясь по военной карте, наложенной на «слепую», приехала в небольшой немецкий поселок Покау. Его окрестности на карте были отмечены знаком «PL». Что бы это значило? И здесь саперам помог господин случай. Штрейгер (горный мастер), к которому обратились за помощью советские саперы, сказал, что в последние дни перед вступлением советских войск эсэсовские зондеркоманды собирали в местных рудниках взрывчатое вещество доннерит-желатин (так вот, оказывается, откуда доннерит-желатин оказался в замке Кенигштайн). Немецкий горный мастер показал и место, где была расположена шахта «Покау-Ленгефельд». Так советские саперы узнали, что означают латинские буквы «PL».

Тот же горный мастер из Покау (фамилии в документах нет) разъяс­нил саперам, что «Покау-Ленгефельд» — это старая известняковая шахта с разветвленной системой штреков и штолен.

Вспоминает лейтенант в отставке Л. Н. Волынский (в сокраще­нии):

«Подъехали мы к старой шахте и остановились у глубокого, выгиба­ющегося дугой провала… В отвесной стене, в самом низу провала, чернеют какие-то дыры и беспорядочно разбросанные темные норы. Мы привя­зали веревку к ели, которая росла на самом краю провала… Держась за нее, поочередно опускались… Исследования начали с большой дыры. Вблизи она выглядела огромной, метров до десяти в диаметре… Чем дальше мы шли, тем больше было воды, вскоре она уже хлопала по ногам. Нам казалось, что штольня не имеет конца. Наконец показался грязно-белый известняковый свод. То же повторялось во второй и третьей штольнях. И лишь в четвертой Олег Кузнецов, ушедший вперед, позвал нас, размахивая в темноте фонарем. Мы подбежали к нему, разбрызгивая сапогами воду, и остановились ошелом­ленные. Впереди вдоль мокрых известняковых стен стояли и лежали картины. Здесь же были разбросаны, как попало, раскрытые цинковые коробки с патронами, наполненными доннерит-желатином. Повсюду были видны следы поспешного бегства. Валялись молотки, два зазубренных шлямбура, бухта огнепроводного шнура и свежие известняковые осколки… Впрочем, взрывчатка здесь была уже излишня, для уничтожения картин было довольно и воды…»

О находке было немедленно доложено командиру саперного бата­льона. По его приказу к «Покау-Ленгефельд» прибыли три машины с бой­цами и реставраторами, незадолго до этого приехавшими из Москвы. Группу реставраторов возглавлял С. С. Чураков. В его багаже — материалы, которые могут понадобиться для оказания первой помощи картинам, осе­тровый клей, папиросная бумага, скальпели, небольшой утюжок и марля. Картины извлекали из штольни по цепочке, передавая из рук в руки. Пер­вой была «Вирсавия» Рубенса, одна из поздних его картин, шедевр торже­ствующе-жизнерадостной живописи. Влага и низкая температура местами вздули красочный слой. С. С. Чураков, как хирург в полевом госпитале, накладывал на повреждения «бинты» — тонкую папиросную бумагу, сма­занную рыбным клеем.

Питер Пауль Рубенс: Автопортрет

Потом из штольни были извлечены автопортреты Рубенса и Ван Дейка, произведения Боттичелли, Дюрера, Кранаха, Гомбейна, Тициана, Корреджо и других великих мастеров. Всего в штольне было 350 картин. Из числа наиболее известных можно назвать: «Святая мать» Корреджо, «Портрет воина в латах с красной повязкой на руке» Ван Дейка и «Динарий кесаря» Тициана.

Подъем картин из глубокой расщелины (52 метра) осуществлялся с помощью сложного инженерного сооружения, похожего на фуникулер, построенного воинами инженерных войск. Квадратный ящик с уложенной в него картиной двигался по наклонным ерошенным бревнам при помощи ручной лебедки. Эта операция длилась несколько часов.